Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

Погоня неслась следом, а впереди было чисто, моя дерзкая вылазка собрала всех или почти всех охранников. Это было важно, но почему, я сейчас не мог вспомнить и сообразить.

Выбросился на берег, обдирая брюхо о камни. Рядом выбросился Хуммель, загодя отлепившийся от моей шкуры, иначе я мог попросту его раздавить. Воздух, слишком богатый кислородом, словно бритва резанул по жабрам. Ни миг в глазах потемнело, а затем я начал видеть мир по-другому, бинокулярным человеческим зрением.

К нам уже бежали люди, помогали подняться, оттаскивали от берега. Я шагал с ними, пошатываясь, не понимая: куда? зачем? – а с прибрежных скал над нами грохнул первый залп бомбард, чуть не разорвав барабанные перепонки.

Говорят, что голод лучшая приправа, способная любое блюдо сделать не просто съедобным, но восхитительно вкусным. Не верьте. Мой голод после двойной трансформации мало с чем можно сравнить, однако мясо жабозавра, замаринованное в его же желудочном соке, съедобнее для меня не стало. Разок откусив, я отодвинул блюдо в сторону, набросился на припасы с «Рейнджера».

Рядом сидел на камнях человек, невысокий и плотный, имя его пока в памяти не всплывало. Помогал моей трапезе, чем мог, – вскрывал банки и упаковки.

Уф-ф, полегчало…

– Оклемался? – спросил человек. – Погляди, сейчас будет самое интересное.

Он протянул мне какую-то штуку, а вторую такую же поднес к своим глазам.

«Бинокль, – вспомнил я. – В него смотрят». Заодно вспомнил имя человека.

– Властимир?

– Вообще-то не совсем, но пусть пока будет так, – загадочно ответил человек. – Ты смотри, смотри, сейчас начнется.

Я скопировал его жест, направив бинокль на море.

Интересного там хватало… Есть такая жестокая игра у деревенских мальчишек: надувать через соломинку пойманных лягушек и тритонов, потом бросать обратно в воду. Раздувшиеся страдальцы пытаются нырнуть, но тут же всплывают, а мучители веселятся, наблюдая за их потугами, и обстреливают жертв из рогаток.

Нечто подобное произошло неподалеку от островка, служившего нам базой. Стражники Гуа покачивались на волнах, – живые, но раздувшиеся до безобразия. Шевелили лапами и хвостами, но ни плыть толком, ни выбраться на берег не могли. Наверняка дело не обошлось без Рады Хомяковой, шуточка в ее вкусе (на самом деле имена Рады и Гуа я вспомнил несколько позже, а в тот момент просто наслаждался зрелищем).

Какой бы принцип действия ни был у здешней «соломинки», но радиус поражения она имела ограниченный. Кашалоты из-за малой глубины не могли приблизиться к острову и под удар не попали, крейсировали в отдалении, целые и невредимые. Саламандры и жабозавры тоже не все пострадали, некоторые сумели прорваться и десантироваться на остров. Одни валялись сейчас в виде кусков, изуродованных и растерзанных пушечной картечью. Другие лежали целенькие, как живые, явно став жертвами пуль «Тираннозавра». Название штуцера вспомнилось сразу, процесс возвращения к нормальным кондициям шел по нарастающей.

Самых настырных земноводных, избежавших и картечи, и пуль штуцера, «котлинцы» добили своими примитивными копьями, и дело не обошлось без потерь с нашей стороны (как я позже узнал, семеро погибли, раненых было вдвое больше).

– Не туда смотришь! – Властимир дернул меня за рукав. – На брандер смотри! Ой, что щас будет…

Война войной, а обед по расписанию. Живая лента из травоядных гигантов все так же ползла в ненасытной пасти Гуа. Шлюпка, затесавшаяся в колонну, двигалась самым малым ходом, приноравливаясь к медлительным попутчикам. «Погонщики» ни малейшего внимания на брандер не обращали, делали свое дело и все прочее было им по барабану.

Я перевел взгляд на тот участок моря в последний момент, когда шлюпка почти вплотную подобралась к Гуа. Но все же успел увидеть, как с нее спрыгнули в море капитан и Мелкий.

Брандер исчез в пещере-глотке. Проглотит? Или почувствует несъедобное и выплюнет?

Не выплюнул…

Два фитиля (капитан Воронихин на всякий случай продублировал систему подрыва) должны были прогореть за три минуты, и эти минуты растянулись в века… На часы я не смотрел, они остались в «Рейнджере», и казалось, что прошло уже и пять минут, и все десять, что мина не сработала и старания были напрасны.

А потом брандер взорвался.

Звук взрыва мы не услышали. И, разумеется, не увидели, как жаба-гора разлетается на куски, для такого требовался ядерный заряд, а не десяток тонн черного пороха. Но все, кто находился на острове, почувствовали: сработало!