Виктор Точинов - Хронофлибустьеры

– Брандер поведу я, – сказал Воронихин таким тоном, что стало ясно: отговаривать бесполезно, не передумает.

Вот даже как… А ведь хотел умереть под родным небом… Сообразил, наверное, что смотреть на родное небо долгие годы придется из-за тюремной решетки.

Чуть позже нас удивил Мелкий. В путешествии он никаких проблем не доставлял, вел себя как законченный аутист, ни на что не обращая внимания. Однако при виде чудовищной горы лягушачьей плоти Мелкий оживился, внимательно разглядывал телесную оболочку Гуа, даже забрался на острове повыше, чтобы лучше видеть.

Когда Воронихин отправился на брандер, Мелкий увязался за ним. Все попытки остановить его проигнорировал, а когда Властимир попытался удержать, взяв за рукав, – Мелкий оттолкнул так, что тот не удержался на ногах. Рада попробовала поговорить с братом, но он на все отвечал одним словом:

– Туда!

И показывал рукой на жабообразную гору. Удержать его на острове можно было, только связав.

– Пусть плывет, – махнула рукой Рада.

– А не боишься, что его… – я не стал договаривать, и без того все понятно.

– Будь он в норме, не боялась бы. А сейчас… – она тоже не закончила фразу. – Только вот он, хоть и косит под конченого тупореза, что-то понимает… Больше нас с тобой понимает, вспомни тот рисунок.

Я, разумеется, помнил лист с немудреным ребусом, – он-то и навел на мысль, что за всеми странными происшествиями стоит давно позабытый и списанный со счетов Тсатхоггуа. И все же не понимал, на что надеется Рада. Думает, что где-то в недрах сознания мальчишки-аутиста все же дремлет настоящая личность Мелкого? Дремлет – и проснется в самый нужный момент от опасности и стресса? Если такое произойдет, сразу встанет вопрос о статусе императорского пингвина Крейзи, – а кто он, собственно, такой? Хотя какая мне разница… Тот же вопрос без ответа можно задать о дедушке Хомякове, обитающем в колодце. И вообще о любом представителе этого семейства.

Закончилось тем, что на борт брандера поднялись два камикадзе, и шлюпка двинулась по широкой дуге, огибая запретную зону, – плыла она к устью большой реки, откуда к прожорливой пасти Гуа двигался нескончаемый поток пищи.

«Котлинцы» выгрузили пушки, оборудовали импровизированную береговую батарею. А мы с Хуммелем начали готовиться к заплыву, – еще два камикадзе.

– Неужели эта шлюпка сможет его прикончить? – спросил Властимир, поглядывая то на Гуа, то на брандер.

– Если ты невзначай проглотишь муравья, и он, уже в желудке, тебя укусит, то эффект будет примерно тот же, – пояснил я на доступном примере. – Болезненно, однако не смертельно.

– Не, посильнее муравья получится, – встряла Рада. – Примерно как оса.

– Так зачем мы это делаем? – не отставал Властимир.

– Потому что надо что-то сделать, как-то помешать его планам, а ничего другого сейчас не придумать… Но если у тебя есть более удачные идеи, то излагай быстрее, пока шлюпка далеко не отплыла.

Идей у Властимира не нашлось. Он посмотрел на море, на спины жаб-кашалотов, видневшиеся над волнами. Тоскливо спросил:

– Мне тоже надо плыть с вами?

Под водой боец из него примерно такой же, как и на суше. Боевая ценность в подводных схватках у медлительной зеленой черепахи примерно нулевая. Но Дарк-кархародон немного стоит без ментального контроля Властимира…

– Останешься здесь, на острове, – утешил я. – Расстояние небольшое, будешь контролировать меня с берега.

– Стартуйте! – крикнула сверху Рада, наблюдавшая за движением брандера.

Ее крик означал, что набитое взрывчаткой суденышко вышло на рубеж атаки. Мы с Хуммелем бросились в воду.

Через несколько секунд наш боевой тандем был готов действовать. Большая белая акула с накрепко присосавшейся у левого плавника реморой устремилась вперед.

Когда я действую под водой в ментальной связке с Властимиром и Хуммелем, то не превращаюсь в тупую тварь, озабоченную лишь поиском и пожиранием пищи. Но и прежним не остаюсь. Можно сказать, что телом большой белой акулы управляет сознание изрядно поглупевшего Сергея Чернецова. Однако хотя бы помню, кто я такой и что надо делать.

И я начал делать. Влетел на полном ходу в запретную зону. За саламандрами гоняться не пришлось, сами устремились со всех сторон, – и тут же начали погибать на клыках кархародона. Одна, вторая, третья… восьмая, девятая…

У здешних саламандр кожа тоже оказалась пронизана железами, вырабатывающими какую-то жгучую гадость. Пасть жгло как огнем, но шкура большой белой акулы пока оставалась в целости: схватка на Балтике даром не прошла, я теперь хорошо знал тактические приемы противников и успешно уворачивался.