Ольга Баумгертнер: Парадокс Рузы [litres]

Они отправились по шоссе прямиком на запад. Захар смотрел сквозь дымку, протирал время от времени стекло на защитном шлеме, которое тут же снова покрывалось мелкими точками капелек. Во влажной пелене по обе стороны дороги протянулись поля, темнели вдалеке полосы леса, местами пейзаж дополняли одинокие заброшенные дома. А впереди – по-прежнему ничего. Только плотная серая стена тумана. Погода испортилась окончательно.

Немой спокойно и уверенно шагал по дороге – так, будто на прогулку вышел. Зарубин не ощущал рядом аномалий. Кроме одной огромной, к которой они направлялись. Но морось впереди по-прежнему все скрывала. Прошло, наверное, минут сорок. Туман еще больше сгустился. Вокруг нельзя было уже ничего различить, кроме размытых фигур идущих рядом людей да отрезка асфальтовой дороги прямо под ногами.

Немой вдруг резко остановился, и в тот же миг остальных ощутимо толкнул в грудь поток воздуха. Зашипело, туман прорезала сеть мелких голубых молний. Запах озона пробрался сквозь фильтры. Треск и свечение усилились. Молнии словно поедали туман, раздвигая вокруг путников дымные завесы. Захар увидел, что отряд стоит на дамбе. Слева в рассеивающейся мгле завиднелись разрушенный водосброс, пустое русло реки Рузы, заваленное обломками, и подстанция, по металлическим вышкам и оборванным проводам которой разбегались электрические дуги. А справа в туман под углом в сорок пять градусов уходили бетонные плиты плотины. Немой, сделав остальным знак оставаться на месте, сошел с шоссе, спустился на пару метров вниз, пройдя мимо полуразрушенного водослива. Туман отступил перед ним, все больше обнажая стену плотины. Сталкер обернулся к отряду, подал знак, разрешая медленно идти за ним. Все начали осторожный спуск. Зарубин поддерживал Лазарева под локоть, помогал спускаться. Тележки, натужно жужжа моторами, медленно ползли по стене плотины, как огромные механические мухи. Туман отступал, рассеивался. Через пару минут экспедиция оказалась на дне бывшего водохранилища. Захар огляделся. Они спустились вниз на глубину примерно двадцать пять метров. В обе стороны от них уходила дуга плотины, где-то наверху чернела дыра водосброса. Сами они стояли на плотной, довольно ровной каменистой поверхности, на которой голубоватым светом посверкивали плоские лужи.

Немой двинулся вперед. Туман впереди был совсем плотный, весь пронизанный мелкой сетью молний, как кровеносными сосудами. Вокруг все продолжало шипеть и трещать. У Захара волосы встали дыбом. Впереди лежала самая большая, самая страшная гравитационная аномалия, которую он когда-либо встречал. Он не видел ее, но каждая клеточка его тела ощущала всю ту огромную подавляющую мощь, которая могла смять любого в какую-то долю секунду, сжать так, что человека потом можно будет рассматривать под микроскопом, как амебу. Страх накрыл Зарубина так, что он остановился, вмиг покрылся холодным липким потом. Немой, почувствовав, обернулся.

– Еще метров сто вперед можно, Захар Викторович, – хрипло и едва слышно сказал он.

– Не утянет? – дрогнувшим голосом спросил Захар.

Лазарев с Богдановым обеспокоенно посмотрели на сталкера. Немой, раздумывая, посмотрел в туман.

– Не утянет, в десяти метрах от начала действия аномалии безопасно, – сказал он. – А если профессор захочет пощекотать нервы, то может и в пяти метрах от нее постоять. Остальным необязательно.

Они медленно пошли вперед. Захар шел чуть ли не через силу. Обострившая интуиция сталкера тащила его назад, прочь из этого ада, прочь от неминуемой смерти. В голову полезли панические мысли: «Немой ведь мог и просчитаться. Ему вот все нипочем, а нас, обычных людей, сейчас затянет и раскатает в блин. Нет, в инфузорию-туфельку».

Наконец Немой сделал знак остановиться. Туман так же медленно отступал. А потом вдруг с громовым хлопком рванул прочь, точно его всосало невидимым пылесосом, и рассеялся. Всех ослепило хлынувшим солнечным светом. Перед путниками причудливыми каскадами громоздились облака. От самой земли они поднимались на высоту в километр и там, будто призрачное отражение Рузского водохранилища, образовывали дугу плотины, с которой водопадом срывался поток более плотных серых клубов.

Поток ниспадал на искрящийся под солнцем огромный кристалл. От его поверхности с шипением в воздух били черные молнии.

– Это… – у Лазарева не хватило сил произнести, перехватило дыхание от ужаса и восхищения.

А до Захара наконец дошло, что перед ними лежит гигантский, размером с двухэтажный частный дом, кристалл «Слез Рузы». Разве что радуг в нем никаких не наблюдалось. Привыкнув к яркому свету, Зарубин заметил другое, всего в десяти метрах от них. Несколько рыже-черных пятен, словно кто-то разбрызгал капли крови. И тут же он понял, что каждая капля – это сталкер-неудачник, сунувшийся сюда, одолеваемый жаждой наживы. Все те сто двадцать пять капель – люди, про которых говорил Немой. Наверное, ни одна аномалия еще не забирала столько жизней. Легендарный сталкер как раз остановился у этой жуткой багровой границы, закурил, выдыхая дым в сторону аномалии, и тот, вытягиваясь в узкую струйку, едва ли не в нитку, летел прямиком в черные молнии. Путники несколько секунд завороженно следили за процессом. Потом Немой выстрелил в ловушку окурком, который мгновенно исчез в воздухе без следа, обернулся к профессору.