Андрей Снегов - Красный меч [СИ]

Я вновь и вновь пытался мысленно обратиться к Силе, почувствовать ее в окружающем пространстве, но все было тщетно. Это означало, что хищник, который рано или поздно обнаружит одинокого узгуна, сожрет нас без всякого сопротивления с моей стороны.

Надежда на парней, оставшихся в оазисе, была слабой — в теории они могли обнаружить следы на песке и попытаться меня догнать, но никогда не прекращающаяся поземка наверняка их уже замела.

Солнце стояло в зените, жара была просто невыносимой, и меня мучила жажда. Кувшин с водой был прикреплен к седлу, только руку протяни, но, будучи обездвиженным, о живительной влаге я мог лишь мечтать. Еще несколько часов под палящим солнцем, и меня убьют не острые зубы хищников Харри, а банальное обезвоживание.

Страх накатил удушливой волной вместе с дрожью песка и низкочастотным гулом: нас обнаружил подземный охотник. К этому моменту путешествие длилось уже, как минимум, пару часов, рот пересох от жажды, а правая щека была стерта в кровь и неимоверно болела.

Узгун остановился, застыл на одной ноге и наклонил голову, будто внимательно к чему-то прислушиваясь. Сзади раздался шум, издаваемый выныривающим из песка монстром, и громкий рев. Ящер сорвался в галоп, меня начало бросать из стороны в сторону и бить грудью о зеленый чешуйчатый круп. Каждый шаг узгуна причинял невыносимую боль, лицо от ударов о могучую шею превратилось в месиво, а из сломанного носа текла кровь. Свет в глазах постепенно темнел. Мое недвижимое тело сползло еще ниже, и я увидел под собой огромную широко раскрытую пасть скорпены.

Челюсти песчаной рыбы сомкнулись, дробя кости ящера, он завизжал на высокой ноте, и меня взметнуло вверх мощным рывком. Уже теряя сознание, я увидел над собой огромные кожистые крылья, закрывшие небосвод.

Мне снилась прохлада и полумрак. А еще — нежные руки, обтирающие мое нагое тело. Иногда перед глазами возникало смуглое лицо красивой голубоглазой девушки, которая прикладывала ладонь к моему лбу и беззвучно шевелила губами. Она же поила меня водой из холодной глиняной чашки. Я судорожно глотал, отключался, а затем на короткое время вновь приходил в себя.

Сквозь туман сновидений я отчетливо понимал, что сознание постепенно угасало, даря напоследок приятные грезы, но не чувствовал страха — лишь горькое сожаление по поводу безвременной и бессмысленной смерти.

Темнота вновь отступила, и на смену ей пришел сумеречный полумрак и размытые звуки чьих-то разговоров. Неужели я вернулся в привычную мне земную реальность, оказавшись на больничной койке, и страшный сон про пустыню закончился? Попытка открыть глаза не увенчалась успехом: тяжелые веки лишь подрагивали, пропуская немного света через густую щетину ресниц. Еще одно усилие! Я разомкнул свинцовые веки и снова увидел перед собой уже знакомое лицо смуглокожей красавицы.

— Очнулся, — голубоглазая девушка широко улыбнулась, — дедушка, он пришел в себя!

В поле зрения возникло морщинистое загорелое лицо синеглазого старика и покатый каменный потолок над ним.

— Будет жить! — сказал он, коснувшись моего лба ладонью. — Покорми его, внучка!

Я находился не в больнице, а в какой-то пещере или гроте естественного происхождения. И это был Харис, потому что только здесь я видел людей с такими красивыми лицами. Попытка заговорить не привела к успеху, губы практически не шевелились, как, впрочем, и распухший непослушный язык. Конечности также не двигались. Неужели Печать Неподвижности все еще действует?

Девушка, нежно обняв меня за шею, подложила под голову подушку, и я смог разглядеть стены моего нового убежища. Это, действительно, была пещера, освещенная тусклым светом нескольких факелов. В воздухе витал легкий аромат горящих масел и каких-то благовоний.

— Попробуй пюре из мяса скорпены, которая тебя сожрала, — девушка снова улыбнулась и поднесла к моим губам ложку, наполненную вязкой коричневой субстанцией, — глотай аккуратно, не подавись.

Я моргнул в знак согласия и с трудом приоткрыл рот. Вкус оказался еще хуже, чем запах. Меня кормили с ложечки, как маленького ребенка, но я был настолько слаб, что потерял сознание, едва сделав несколько глотков.

— Не жилец он, — услышал я сквозь вязкую пелену сна и открыл глаза.

Надо мной склонился дочерна загорелый длинноволосый парень. Он внимательно меня разглядывал, наклоняя голову то влево, то вправо. Светло-серые радужки его глаз резко контрастировали с иссиня-черными волосами, заплетенными в толстую косу.