Андрей Снегов - Красный меч [СИ]

— Анна, нафига ты с ним возишься? — парень выпрямился и недовольно скривил губы. — Все равно сдохнет, только еду зря переводишь!

— Кварр, ты, верно, забыл, как едва выжил после ранения? — холодно спросила она в ответ. — Тебя тоже нужно было оставить умирать?

— Мы с тобой выросли вместе, — воскликнул возмущенный парень, — а он — чужак без имени!

— Не ругайся, Кварр, — мягко попросила Анна, — сегодня вечером я тебе спою.

— Я буду ждать, — мечтательно улыбнулся парень, сразу забыв обо мне.

— Придется ему петь, — сказала девушка и села рядом со мной, дождавшись, когда Кварр ушел. — Ешь, тебе это нужно.

Интересно, что означает «петь», и где я вообще нахожусь? Кормя меня с ложечки, Анна придерживала пальчиками мой подбородок и это было чертовски приятно, несмотря на подступающую дурноту. Девушка аккуратно набирала еду из плошки и медленно подносила ее к моим губам, стараясь не уронить ни кусочка. Я с усилием открывал рот, делал очередной глоток, и, не моргая, смотрел в омуты голубых глаз, а она смущенно улыбалась. Я был готов любоваться ею вечно, но каждая процедура кормежки заканчивалась одним и тем же: потерей сознания от слабости.

Пробуждение, кормление и обязательная отключка стали привычными стадиями моих пробуждений. Я потерял счет их бесчисленным повторениям, а все попытки пошевелиться или заговорить были тщетны. Периодически перед моим взором появлялся уже знакомый старик, которого Анна называла дедом и Кварр — ее парень или просто хороший друг. Почему-то мне очень хотелось думать, что он приходился ей именно другом, и не более того.

Анна была красивой и доброй девочкой. И единственной отрадой в моем унылом растительном существовании. Я чувствовал, что безнадежно влюбляюсь в свою юную сиделку. Модельная внешность всех жителей Хариса стала уже привычной, и дело было не в ней. Меня тянуло к девушке, словно мощным магнитом, ее прикосновения дарили радость и желание жить. А еще я понимал, что возвращаюсь из небытия только потому, что безумно хочу вновь увидеть ее глаза. И утонуть в них, как в таких же голубых тогда, на арене в школе. Но тонул я лишь в беспамятстве, снова и снова. Наконец, настал день, когда я смог заговорить. Анна напоила меня каким-то горьким отваром, и отвернулась, пряча слезы.

— Спасибо тебе! — глухо прошептал я непослушными губами и в очередной раз отключился.

Я снова очнулся и, открыв глаза, встретился взглядом с Кварром. Он смотрел на меня с нескрываемым любопытством, как наблюдают за лягушкой, препарированной на лабораторном столе.

— Анна, твой дохляк снова проснулся, — на этот раз он подмигнул и легко коснулся кулаком моей скулы, — вроде, жив еще!

Прозвучали торопливые шаги, и я увидел светящийся искренней радостью взгляд голубых глаз.

— Привет, Анна! — прошептал я. — Привет, Кварр!

— Это бледное недоразумение знает мое имя, — засмеялся парень и указал на меня пальцем. — Как тебя зовут?

— Алекс, — представился я, облизнув опухшие губы.

— Сестренка, у него такое же странное имя, как и у тебя, — Кварр обратил взор на Анну, и пожал плечами, — зовем деда!

Парень с девушкой убежали, и на какое-то время я остался наедине с собственными невеселыми мыслями. Попытки пошевелить конечностями снова не привели к результату, но ситуация улучшилась: кожей спины я ощущал твердую поверхность моего ложа. Сколько я так провалялся оставалось загадкой: счет времени был безнадежно потерян. Я даже предположить не мог, как долго нахожусь в полутемной пещере в компании с Анной, Кварром и стариком.

Вернулись они довольно быстро.

— Здравствуй, Алекс, — поприветствовал меня старик и сел на низкую тумбу рядом с моей кушеткой. — Рад, что ты вернулся к нам окончательно.

— Благодарю за спасение, — искренне сказал я и почувствовал, как на глазах выступили невольные слезы.

— Я — Ингвар, — представился старик и усмехнулся, — вполне земное имя звучит здесь примерно также, как туземное.

— Расскажите хотя бы в двух словах, что со мной произошло, и что ждет в будущем, — мой голос предательски дрожал, — я не могу даже пальцем пошевелить.

— Ты не случайно появился в нашей скромной обители, — произнес старик после небольшой паузы. — И ты уже готов к окончательному исцелению.

Он встал и, наклонившись, положил обе ладони мне на грудь. Я хотел, было, спросить, что он собирается делать, но потоки боли хлынули из его рук, обожгли кожу, проникли в ребра и соединились в огненный пылающий стержень, пронзивший позвоночник. Затем они ударили в голову, и мозг взорвался, заливая пламенем окружающее пространство.