Сэмюэль Дилэни - Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна [сборник litres]

– Что ты тут делаешь? – спросил Джо.

Она вжалась спиной в кристаллические блоки. Ее рука, плоско лежащая на светлом дереве гитары, соскользнула вниз, оставив на лаке переливчатые следы.

– Ты Чертыша не видела? Это коточертик – вот такого размера примерно, восемь лап, три рога. Минут пятнадцать назад сюда зашел.

Она резко покачала головой – так резко, что он понял: отрицание относится не к котенку, а ко всему вообще.

– Кто ты? – спросил Джо.

И в эту секунду из-за блоков высунулся Чертыш. Подскакал к девушке, завалился на спину, замельтешил лапами в воздухе, показал язычок – в общем, проявил обаяние. Джо протянул ногу и почесал ему пузико босым пальцем. Он так и был голый после первичного медосмотра, а форма висела у него через руку. На девушке была белая блузка с высоким стоячим воротником и черная юбка чуть ниже колен. То, что напугало ее, казалось, пряталось где-то под формой: она смотрела так, словно хотела разглядеть что-то сквозь ткань. Джо прочел в ее подвижном лице нарастающее смятение.

– Ты красиво поешь, – сказал он. – Меня зовут Джо. Что ты тут делаешь?

Девушка зажмурилась, уронила гитару на колени и закрыла руками уши.

– Пою, – быстро проговорила она. – Просто пою. Ведь пение – самое важное. Я никому не мешаю. Нет! Не говори мне ничего. Я отказываюсь отвечать на вопросы.

– Ты лучше сама меня о чем-нибудь спроси, а то вид у тебя какой-то растерянный.

Она покачала головой и втянула ее в плечи, словно боясь удара. Джо нахмурился, скосил рот на одну сторону, потом на другую, покусал губу и наконец сказал:

– Не верю я, что ты такой уж симплекс.

Девушка еще сильней вжалась в блоки.

– Я, вообще-то, не солдат вовсе, – добавил Джо.

Она подняла глаза:

– Тогда зачем тебе форма?

– Ну вот, первый вопрос!

– Ой! – Она резко выпрямилась и закрыла ладошкой рот.

– Форма затем, что я почти стал солдатом. Но она нужна, только когда я на виду. Если она тебя пугает, я ее уберу. – Джо зашвырнул форму на блоки.

Девушка с облегчением расправила плечики.

– Так, значит, ты прячешься от солдат? – медленно проговорил Джо. – Если они тебя тут накроют, лучше притворись симплексом. Ты тоже летишь к Звезде?

Она кивнула.

– Кто ты?

Она взяла гитару:

– Я бы не хотела себя называть. Не то что я тебе не доверяю… Просто чем меньше людей на корабле знают, тем лучше.

– Как скажешь. Но еще кое-что можно спросить?

– Да. Все это войско с Нактором во главе летит к Звезде, чтобы убить меня. Поэтому я должна попасть туда раньше, чем они.

– Я не об этом собирался спросить.

Девушка ужасно смутилась.

– Но все равно спасибо, – улыбнулся Джо.

Она протянула руку и стала чесать Чертышу животик.

– Когда-нибудь я освою этот фокус: отвечать раньше, чем спросят. Когда угадываешь, получается очень эффектно. Я думала, ты спросишь, что тут происходит.

Джо сперва озадаченно уставился на нее, а потом рассмеялся:

– Ты прячешься от солдат прямо у них под носом! Вот это мультиплекс!

Он уселся на пол, скрестив ноги. Теперь они сидели напротив, а в середине лежал Чертыш.

– К тому же если я лечу с ними, то, вероятней всего, они меня не опередят. В худшем случае мы прилетим одновременно. – Она задумчиво поджала губки. – Но мне нужно сообразить, как их обогнать.

Джо тоже почесал Чертыша, и его рука задела костяшками руку девушки. Или наоборот. Джо улыбнулся:

– Вообще, я хотел спросить, откуда ты летишь. Куда ты движешься и где ты сейчас, мне уже известно.

– Ой, извини. Ты знаешь пансион мисс Собира́кс?

– Это кто?

– Не кто, а что. Пансион мисс Собиракс – заведение для благородных девиц.

– А что это?

– Не что, а откуда. Пансион – это откуда я лечу. Жуткое местечко: набирают примерных девушек из лучших семей и учат казаться симплексными до невероятия.

– То-то я тебе и не поверил.

Она рассмеялась:

– Я – педагогическая ошибка мисс Собиракс. Вообще, в каком-то смысле там неплохо: теннис, волейбол в невесомости, водное поло, вертикальный велотрек, трехмерные шахматы. Изредка к нам проникали учителя, которые и впрямь кое-что знали. Но я больше люблю петь и играть на гитаре – этому пришлось учиться самой.

– У тебя здорово выходит.

– Спасибо.

Она сняла со струн длинную нить исходящих аккордов, приоткрыла губы и выдохнула мелодию. Мелодия медленно подымалась с какими-то удивительными, непривычными интервалами и каждый раз будила созвучные струны у него внутри: блаженство, тоску, радость, какой он не знал с тех пор, как играл для Ллл.