Василий Криптонов - Гамбит

Я привалился плечом к стене. Она была права: перед глазами всё плыло. По-хорошему, мне бы вообще отползти подальше от края, но по-хорошему мне надоело, так что я остался сидеть, где сидел, просто поймал плечом опору и направил взгляд в чистое небо.

— Предлагаю расставить точки над «i», — сказал я. — С того света тебя за шкирку вытащил я. Да, ты помогла отбиться на заводе, однако я, возможно, справился бы и сам. Да, ты меня оттуда увезла, но — смотри выше. У меня железное правило, Дэйю: я не умираю, пока не закончу своих дел.

Говоря, я практически не кривил душой. Да, было бы трудно. Да, было бы куда дольше и больнее. Но я бы выгреб сам. Не из такого дерьма выгребал.

— А я не просила меня вытаскивать, — огрызнулась Дэйю. — Что, ты тоже из этих? Не можешь своим крохотным умишком додуматься, что жизнь не для всех является ценностью?

— Ну так какого ж чёрта ты здесь сидишь? — зевнул я. — Вот обрыв. Давай.

От её взгляда я едва не вспыхнул. Даже жарко стало. Но я его выдержал. И твёрдо сказал:

— Мне нужно всё, что ты знаешь. И мне нужна ты.

Её глаза расширились.

— Что ты несёшь?!

— Ты меня слышала. Я должен знать своих людей и доверять им. Должен понимать их хотя бы в первом приближении. То, что произошло между нами в поезде — зачем это было? Почему ты меня не убила сразу? У тебя было порядка миллиона шансов, призови ты меч — я бы даже моргнуть не успел.

Она быстро отвернулась, но я заметил, что к лицу прилила кровь.

— Ненавижу тебя, — процедила Дэйю сквозь зубы. — Почему ты не сдох, исчерпав чакру, упёртый придурок!

— Я объяснил, почему. Теперь твоя очередь.

Дэйю гневно сопела, сжав кулаки на коленях. И, наконец, заговорила, будто плюясь словами:

— Так бывает, когда духи чувствуют друг друга. Когда хотят объединиться, когда им есть, что сообщить друг другу. С этим бесполезно спорить. Я была как одурманенная, ничего не могла с собой поделать. И попробуй скажи, что ты мог. — Дэйю с вызовом посмотрела на меня. Я промолчал. Подумав мельком, что сексуальный опыт у Дэйю, похоже, не богат. Иначе знала бы, что у мужчин в подобных ситуациях с красивыми девушками сопротивляться в принципе не очень принято. — Духи… — расценив, вероятно, моё молчание как согласие, продолжила Дэйю. — В этот момент они словно подпитывают друг друга. Говорят, бывает, что после объединения духов даже новые техники открываются. — Я мигом вспомнил себя стоящим на крыше поезда. Великая Стена… Надо же. И впрямь, бывает. — Это не имеет никакого отношения к любви, — торопливо уточнила Дэйю, — и вообще к личным чувствам. Ни малейшего отношения, понял?

— Да понял, понял. Ладно, обойдёмся без обручального кольца, уговорила.

Кажется, она хотела мне врезать, но сдержалась. И правильно. В контексте такого разговора выглядело бы нелепо, будто часть интимного ритуала. Закончила совсем уж сквозь зубы:

— А ещё — я не убийца. Я не могу убивать.

Я моргнул.

— А ну, повтори?

В руках Дэйю появилась знакомая красная маска. Она ловко натянула её на голову, посмотрела на меня.

— Я — убийца, — сказала враз погрубевшим голосом. — Я могу убить кого угодно. Хоть собственного отца. Гана Бингвена.

Я резко подался вперёд.

— Что? Что ты сказала?

— Сказал. Я сказал: Ган Бингвен — мой отец. По приказу Кианга я убил его. Я не мог ослушаться приказа Кианга.

Дэйю содрала с себя маску и уставилась на меня злыми глазами, в которых стояли слёзы.

— Это он придумал. Кианг. Он забрал меня у родителей, когда я была ещё ребёнком, он учил меня. Хотел сделать из меня убийцу. Но я не могла убивать! Я — слабое ничтожество. Кианг махнул было на меня рукой, но потом ему пришла в голову эта идея. — Дэйю потрясла у меня перед носом маской. — Когда я в ней — я убийца. У меня нет сомнений. Нет угрызений совести. Нет страха. Маска забирает всё лишнее, оставляет только навыки, отточенные, как лезвие меча.

Чувствовалось, что она впервые кому-то обо всём этом рассказывает. Она привыкла молчать, держать в себе, и тут — прорвало. Нельзя было ни жалеть её, ни утешать, она восприняла бы это как оскорбление. Даже увидев у меня в глазах намёк на жалость, кинулась бы на меня с мечом, пусть не как убийца, а как доведённый до отчаяния человек.

— Как же так получилось? — спросил я ровным голосом. — Почему Кианг тебя забрал?

— А сам не сообразишь? — прорычала Дэйю. — Я — избранная. Девочка! Это стало очевидно в пять лет. В нашем роду никогда не было избранных, никто из наших знакомых и знакомых знакомых никогда ни с чем подобным не сталкивался, и отец не знал, что ему делать — радоваться или паниковать. Он предпочёл испугаться. Единственный ребёнок в семье, дочь — я стала проклятием рода. Деталей не знаю — была слишком маленькой, а потом Кианг запретил мне вспоминать об этом. Но, кажется, отец был должен клану крупную сумму и не мог расплатиться. И вот появился Кианг. Это была сделка века! Спихнуть бесполезную дочь, мину замедленного действия, с какой стороны ни посмотри. И получить достаточно средств, чтобы погасить долги и устроить свою жизнь. Повышение по службе. Шанс завести другого ребёнка, правильного пола. А Кианг получил меня. Вот и вся история.