Василий Криптонов: Гамбит

Будет нечто вроде пузыря. Огромного пузыря, который уничтожит всё вокруг настолько, насколько хватит твоей чакры. Контролировать этот поток ты не сможешь…

А вот это уже давай-ка я буду решать. Терпеть не могу, когда мне рассказывают, чего я смогу, а чего не смогу.

Там, снаружи, за выбитой дверью, тоже что-то взорвалось, пламя лизнуло оболочку «пузыря». Я переключился — обратно, во тьму, которая умирала, уступая напору жёлтого ослепительного света, всепожирающего огня. К сердцу которого я летел.

Появилось и ещё одно измерение, его я тоже видел одновременно с другими. Переплетение лучей чакры. Таинственный узор сиял. Лучи стремительно истончались. Негде было взять энергии, чтобы продлить время их существования. Можно было только прекратить этот кошмар, в котором уже не было ни малейшего смысла.

Я попытался разрушить технику, сломать узор из лучей. Может быть, хоть уничтожить один из них, пусть это ослабит меня, сделает увечным, но оставит живым! А там — там я что-нибудь придумаю. Живые вечно что-то придумывают, тем и отличаются от мёртвых.

Мои руки дрожали на рукоятке меча, пытаясь разжаться, оборвать технику.

Сквозь вселенную, сотканную из огня, я летел к её сердцу, и нечем было дышать, и не было места для жизни…

И где-то в ещё одном измерении моя душа металась, ища, за что уцепиться, чтобы не утонуть окончательно. Там промелькнуло лицо Ниу. Потом — Вейж, Джиан, Ронг. Юн. Делун. Дэйю. Душа тонула. Все образы, которые являлись перед ней, были неправильными. словно бы скользкими. За них было не уцепиться.

Но вот там явилось новое лицо. Свежее, как будто вырезанное в памяти. Неживое, будто маска. Изборождённое шрамами. И голос зазвучал: «Раньше ты был смелее, Леонид. Гораздо смелее».

Душа рванулась наружу.

Я настиг дракона в учинённом им пламени и ударил его — всем своим существом. Дух взмахнул крыльями, искры брызнули от него во все стороны.

Мои руки перестали дрожать на рукоятке меча, пальцы левой — разжались.

Запах гари, ещё какой-то запах — резкий, химический. Потом — звуки. Гудит огонь, что-то падает, осыпается. Кто-то стонет.

Последним возвращается зрение, и я вижу, кто стонет. Дэйю приходит в себя на полукруглом дне котлована, выбитого мной. Её взгляд блуждает, останавливается на моём лице.

— Встать, — говорю я.

Не ей — себе. Потому что мне сейчас действительно нужно встать, а без приказа тело попросту не послушается. Это даже не откат, это что-то за его пределами. Такое бывает в спорте — когда теряешь связь с собственным телом. Оно ещё может продолжать что-то делать — бежать, поднимать тяжести, бороться. Но ты понимаешь: предел достигнут. И теперь не ты, но что-то другое принимает решение: сколько ещё продержится твоё тело, прежде чем свалится.

Я встал — легко, тело — словно пушинка. Я вообще его не чувствую. Шаг, прыжок, бег. Легче лёгкого. Как будто бы я умер, но моей душе позволили вернуться в тело. Я — кукловод, управляющий единственной марионеткой.

В моей правой руке — меч. Я призвал его для того, чтобы исполнить технику, которая защитила бы меня, Дэйю. Он сполна исполнил своё предназначение, но мне всё ещё страшно. А вдруг — нет? Вдруг это не считается? Если он отожрёт у меня ещё чуточку энергии — мне конец. Я погибну. Не сгорю в жёлтом пламени — нет. Поплыву головой вниз по тёмной реке.

Цех был уничтожен. Сквозь проломленный потолок я увидел темнеющее небо. Пол частично горел, частично — сплавился в нечто неописуемое, гладкое, по чему я шагал. Но вот я побежал — сквозь огонь, лавируя между обломками, перепрыгивая их.

Снаружи, как и внутри, плывут клубы дыма. Грузовик перевернулся на бок и лежит, будто издохший слон. Легковому автомобилю повезло ещё меньше, он выгорел до остова. Каменная дорожка спеклась в цельное нечто.

А что если я действительно уничтожил весь мир? Что если?..

Но — нет, вон административное здание, целёхонько. И под ногами уже различаются отдельные камни, не сплавившиеся. А от здания навстречу кто-то идёт, держа автомат на изготовку.

— Какого хрена? — заорал этот кто-то. — Там хоть один уйти успел?

— Нет, — ответил я, и собственный голос показался мне чужим. Совершенно чужим — я никогда не слышал этого глухого звука с той стороны могилы.

— Эй, ты кто? — Мужик остановился, а я узнал его. Тот, что направил нас в цех.

Я взмахнул рукой, меч полетел вперёд. Мужик захрипел, выстрелил в землю — палец судорожно дёрнулся. Он упал. Я снял с него автомат.