Михаил Бабкин - Десант

– Гляди какая дыра, осколком, гад его, резануло. В чем теперь ходить, ума не приложу!

Уорл побренчал в кармане, вытащил сначала оптический прицел, потом складную ложку. Прицел за ненужностью сунул назад – Аврелий с интересом следил за действиями Уорла – и, потягивая кофе из ложки, хмуро сообщил:

– Галлюцинация. С молоком и сахаром.

– Не знаю, – Аврелий показал открытую банку. – Вот, написано: «Кофе». Сгущенный.

Уорл потрогал острые края крышки. Кивнул согласно: держа банку за крышку, зачерпнул кофе из таза.

– Ну? – Уорл ждал. И пока банка остывала в его руках, и пока кофе утекал куда надо, Аврелий рассказывал. О том, как познакомился с Геллой, привел сюда, как она, плача, поведала ему всю свою несложную историю.

Уорл кивнул. Этого подонка из пятнадцатого сектора с его отмороженной бандой и наемным гаремом он знал, приходилось сталкиваться, но никто из «своих» не хотел с теми мерзавцами связываться. Все одно скоро подохнут, там район сейсмический, землетрясения через день-другой.

В общем, спокойно отнесся Уорл к рассказу, с прохладцей. А вот то, что Аврелий нашел под обломками две банки сгущенного кофе, его удивило до невозможности.

Уорл допил, покосился на таз. Костерок потух, напиток подернулся молочной пленкой.

– Брехня, – уверенно сказал Уорл. – Бред. Так не бывает. Кофе варвары подбросили, и он отравлен.

И по новой зачерпнул из таза банкой.

Варвара поймали случайно. Вообще впервые. Мертвыми их не находили, наверное «чужие» уносили трупы. Да и трудно сказать, что поймали – просто он вышел из кустов сопки, перешагнул через Границу и пошел вниз, к Городу. И это было настолько естественно, что никто не обратил на него внимания, кроме шашлычников с воробьями. Варвар нечаянно перевернул их банку с пивом и те со злости накостыляли ему, а потом задержали по подозрению. Уж очень незнакомец походил на покойника Лето, что бездыханно лежал в холодильнике морга да официального, с шашками наголо и трехкратным залпом, похоронного мероприятия.

Аврелия назначили охранником на допросе. Процедура проходила в строительной бытовке, невесть зачем установленной рядом с автостоянкой, недалеко от Города. По облупленному боку жестяного сарая шла загадочная надпись: «…те деньги в нашем банке!». Иногда, разглядывая надпись в бинокль, Аврелий ломал голову, какие такие «те» деньги имелись в виду.

Варвар на допросе отвечал односложно. Мол, хочу увидеть мертвого брата Лето, и все. Напрасно нынешний Кормчий по имени Штоф грозил ему пистолетом, напрасно стучал по столу кулаком в шипастом кастете – парень ничуть не боялся. Хочу, мол, повидать убиенного, и точка.

Штоф в конце концов выдвинул идею – и сам в нее поверил, – что варвар после осмотра тела упадёт на колени и выложит все, что знает, и еще что-нибудь заодно, сверхсекретное. Потому вся группа немедля отправилась в морг, под который был определен бывший продуктовый магазин – с непонятно почему действующей еще холодильной камерой. А настоящего морга в Городе, наверное, не было, да и не искал его никто.

Варвара допустили к останкам, и после новый Кормчий (Кормчий-Восемнадцатый, если уж официально) обещал прикончить самолично любого, кто сделает подобную глупость. Дело получилось неожиданное – варвар несколько минут разглядывал труп (Аврелий поразился их сходству), потом наклонился, поцеловал в губы мертвого двойника. И они… пропали. Оба.

Кормчий Штоф сошел с ума прямо здесь, в зале магазина. Он деловито приказал расстрелять холодильник, найти обоих беглецов и при нем повесить. А также арестовать всех с подозрительными весенне-осенними отопительными фамилиями. То, что Кормчий сошел с ума, поняли когда вылетело слово «отопительными» – Город никогда не получал горячей воды.

Штофа успели обезоружить и связать. Так как это был первый случай умопомешательства, то никто не знал, что делать, и потому до конца военных действий Штофа попросту оглушили и заморозили в том же холодильнике.

Аврелий плел венок из одуванчиков, хитро поглядывая на Геллу. Венок плыл в руках арабскими четками, желтые головки щекотно гладили пальцы.

Гелла, сидя по пояс в траве и цветах, рассеянно баюкала на коленях автомат. В сером небе, на холодном ветру, кричала одинокая птица; ветер согнал кузнечиков в глубь травы, где они теперь недовольно стрекотали.

Лес, вдалеке, гладил темное небо вершинами деревьев. Это был странный Лес, там росло все – и березы, и ели, и эвкалипты, и бананы. Аврелий сам видел, в бинокль. А ещё Лес пел – если прислушаться, то можно было услышать едва различимую, непонятную мелодию.