Татьяна Рябинина: Убить чудовище

– И что тебе сказал кёниг?

Друзья смотрели на меня с таким неподдельным сочувствием, что кромешная тьма в моей душе немного развеялась.

– Что он мог сказать? – вздохнул я. – Вы же знаете наши обычаи. Я должен сразиться с чудовищем и победить его. И тогда Альгейда будет моей.

– Как глупо! – возмутился Руперт. – В других поселениях давно отказались от этих стычек с чудовищами. Там заключают брачные союзы по одной только сердечной склонности, без всяких условий. И у них много детей. А наше поселение вымирает. За последние три года у нас не было ни одной свадьбы. Только потому, что многие предпочитают оставаться холостыми, но живыми. Особенно после того, как в схватках погибли такие храбрые воины, как Гриндель, Олеус и Магнифик.

– Ты не прав, – возразил Фарагунд. – В других поселениях дети рождаются слабыми и нежизнеспособными. Если наше поселение вымирает, то другие просто-напросто вырождаются. Раньше только самые смелые и сильные, на деле доказавшие свою отвагу, могли создать семью и оставить потомство. И жен они выбирали тоже самых лучших, ради которых не жаль было рискнуть жизнью. Поэтому и дети у нас рождались крепкие, красивые и умные. Был я недавно в соседнем поселении. Творец мой правый, что за жалкие ублюдки бегают там по улицам! Без слезы не взглянешь. Не поверите, когда я спросил у одного их них дорогу на Бурное озеро, он замычал, задрожал и от страха обмочился.

– Может, мамаша прижила его от чудовища? – фыркнул Руперт. – Я слышал о таких случаях. Хотя чаще бывает наоборот. Некоторые из тех, кто боятся сразиться с чудовищами в честном бою, ловят их самок и живут с ними, как с женами.

– Омерзительно! – Фарагунд, выходец из древнего аристократического рода, с презрением вскинул голову на точеной шее. – Как можно так низко пасть?! Когда придет мое время, я пойду на бой. Или уж останусь навсегда девственником. Есть песни, охота, молитва, долгие размышления и беседы с друзьями, купания и путешествия. Да мало ли всего, что наполняет жизнь? Мое сердце пока никем не ранено, а томления плоти… С ними можно бороться и побеждать.

– Ну уж нет! – Руперт зло прищурился. – Я на бой не пойду. Я еще не говорил с отцом Меганы, но если он отправит меня сражаться с чудовищем, я просто украду Мегану, вот и все. Поселимся на Лесном озере, сыграем свадьбу и будем жить. Не думаю, что у нас родятся ублюдки. Кстати, и Хендрик мог бы поступить так же. Хватит уже идти на поводу давно отживших обычаев.

– Хендрик никогда не поступит так подло и трусливо, – возразил Фарагунд. – К тому же не забывай, твоя Мегана из простой семьи, а Альгейда – дочь кёнига. Ей не пристало бежать ночью из дома и жить на чужбине.

– Трусливо? А по-твоему, смелость в том, чтобы погибнуть и оставить свою любимую на всю жизнь в одиночестве? Ты же знаешь, у нас не женятся на тех, чей жених погиб в сражении с чудовищем. Такие приравниваются к вдовам, на которых жениться запрещено. Хотя одному Творцу известно, кто придумал такую глупость. Еще лет сто, может, двести – и нас вообще не останется.

– Вот из-за таких храбрецов, как ты, чудовища окончательно распоясались! – Фарагунд вскочил в гневе. – Раньше только самые дикие и дерзкие осмеливались изредка нападать на нас, да и то один на один. А что теперь? Они убивают нас везде – в лесах, и на озерах, на дорогах и в наших домах. По одиночке и семьями. Разве ты не слышал, как месяц назад три десятка чудовищ напали на поселение у Зеленых озер и полностью уничтожили его? Не пощадили даже детей! А ведь когда-то мы воевали с ними и побеждали. Да, у нас никогда не хватало сил, чтобы окончательно искоренить их, но мы оттеснили их за болота. Все эти леса и озера были нашими, и мы могли охотиться, купаться и путешествовать без опаски. А теперь? Мы забились в чащи и дрожим в своих домах. И даже в честном бою ради продолжения рода боимся с ними встретиться. Стыдно!

Я слушал перепалку друзей молча. Мне не хотелось спорить, потому что я был согласен с обоими. С Фарагундом – потому что мы действительно измельчали. Все реже у нас рождались великие воины, дивные красавицы и мудрые мыслители, да что там богатыри, красавицы, мудрецы – вообще дети. Мы стали слабыми, трусливыми и недостойными наших великих предков. И Руперт, хотя он с детства один из ближайших моих друзей, – тому яркое подтверждение. Разве сто лет назад могло кому-нибудь из наших сородичей прийти в голову осуждать обычаи отцов и дедов? Отказываться от сражения и тайком увозить невесту из родительского дома – неслыханно!