Татьяна Рябинина - Убить чудовище

И в то же время я не мог не согласиться и с ним. Если я погибну в схватке с чудовищем, Альгейда станет вдовой-девственницей. Ей не суждено будет познать радости любви и материнства. И виноват в этом буду я. Кроме того, Альгейда – единственная дочь кёнига, и это значит, что в случае моей гибели царский род прервется. После смерти кёнига начнется борьба за власть, и вряд ли это пойдет на пользу моим сородичам.

Впрочем, была и еще одна причина, по которой я втайне поддерживал Руперта. Причина эта была позорной, и я стыдился ее. Дело в том, что я, Хендрик из Черного озера, потомок древнего и славного рода, – такой же жалкий трус, как и обитатели поселения у Лесного озера, которые отказались от битв с чудовищами, обнесли свои дома городьбой и выставили часовых. При малейшей опасности все они, даже воины, скрываются в вырытых под землей пещерах и сидят там, пока беда не минует. От мысли о предстоящей схватке все во мне дрожит, дыхание перехватывает, и хочется бежать на край света, чтобы спрятаться, свернуться клубочком и лежать так, пока смерть сама не придет за мной.

И все же… И все же Фарагунд прав. Лучше я умру, чем покрою себя позором. Себя, свой род и свою любимую. Кто посватается к ней, зная, что я отказался от нее? Если я уклонюсь от схватки, формально она не станет вдовой-девственницей, но все будут думать, что не так уж она хороша, раз мне не хватило смелости выйти и сразиться ради нее. Да и зачем мне жизнь без Альгейды? А уж предложить ей бежать со мной и жить среди этих жалких земляных червей у меня и вовсе не повернется язык.

Мои друзья продолжали спорить и разошлись так, что чуть не начали драку, но все же одумались. И вспомнили обо мне.

– Хендрик, а ты что молчишь? – Руперт заглянул мне в глаза. – Что ты решил?

– Скажи, ты очень любишь Альгейду? – осторожно, выбирая слова, начал Фарагунд. – Ты уверен, что любишь ее настолько, чтобы идти ради нее на бой? Ведь пока о вашей помолвке не объявлено на собрании, формально вы оба свободны. Если ты откажешься сейчас, это не опозорит ни тебя, ни ее.

Любил ли я Альгейду? Она снилась мне с тех пор, как, повзрослев, начала притягивать к себе взоры своей красотой. Мне редко удавалось перекинуться с ней словом, – кёниг держал дочь в строгости и почти не выпускал из дома – но каждый раз, когда на богослужении, на собрании или на празднике мы встречались взглядами, я читал в ее глазах затаенную грусть и нежность. Да, я любил ее уже несколько лет, чувством тихим и светлым, но было в нем больше спокойного любования прекрасным и неспешных мечтаний. И, может быть, еще неделю назад я не осмелился бы идти к кёнигу, заранее зная, каким будет его ответ. Но в это полнолуние случилось нечто, изменившее все.

С детства я любил ночные купания под луной, но даже не догадывался, что их любит и Альгейда. Как обычно, я заплыл на середину озера и нежился в лунном свете и своих мечтах, когда предмет моих грез вдруг оказался рядом со мной наяву.

Услышав плеск воды и тихий смех, я повернулся – и увидел ее, входящую в озеро. О Творец! Как прекрасна она была в этот миг! Ее нежная кожа сияла, стройный стан пленительно изгибался. Альгейда негромко запела, и я понял, что изнемогаю, что моя тихая нежность вдруг превратилась в пылкую, бушующую страсть.

– Альгейда, – простонал я, и ее пение смолкло. Она замерла и ждала, когда я приближусь.

Наши тела были так близко, и сердца наши бились как одно. Я шептал ей слова, которые потом не мог вспомнить, и она отвечала мне. И только целомудрие, взращенное поколениями благочестивых предков, остановило нас у последней черты. Наш брачный союз должен был быть благословлен древним обрядом, и мы не могли нарушить этот обычай.

– Я завтра же приду к твоему отцу. Приду просить его согласия на наш брак, – с трудом переводя дыхание, сказал я.

– И ты готов сразиться с чудовищем? – глаза Альгейды заблестели от набежавших слез. – Готов ради меня пойти на риск?

– Зачем мне жизнь без тебя? – с горечью ответил я. – Смерти я не боюсь. Но я боюсь оставить тебя вдовой-девственницей.

– Не бойся. Я буду молиться Творцу, ты победишь и станешь моим супругом. Но даже если ты погибнешь, я даже в мыслях никогда не упрекну тебя. Ты будешь ждать меня там, где соединяются любящие души, а я буду вспоминать о тебе здесь…

Друзья ждали моего ответа. Я знал, что они любят меня и будут пытаться отговорить от опрометчивого, по их мнению, решения. Но мне пришлось разочаровать и огорчить их. Ради Альгейды я преодолею свой страх, – не смерти, нет, я не слукавил, когда говорил любимой, что не боюсь смерти – но самой битвы и чудовища, от взгляда которого, по рассказам, кровь застывала в жилах даже у самых смелых.