Владимир Датыщев - Подчиняя вселенные

Уже находясь в шлюзе, он беспорядочно натянул на себя скафандр и на ходу, вылетая из лайнера, расчехлил плазменное ружье. Только бы успеть до того, как бездушный спрут закроет глаза в предвкушении обеда.

Вокруг клубились волны пыли, разноцветные радуги пробегали перед прозрачным щитком шлема. Видимо, он слишком сильно включил подачу воздуха, спеша на бой.

— Ох, — капитан ударился обо что-то твердое, но податливое.

Поздно, с ужасом увидел он, как цветное веко уже прикрыло желтый заинтересованный глаз. Неужели мы умрем?

— Да не бывать этого, пока я существую! — сквозь пластичную ткань рукавицы в ладонь Антона уперлась знакомая рукоять. — Приветствую тебя, тай-цзин!

— Кислотник, — почти выкрикнул капитан.

— Заткнись, каптайн, — ментально рявкнул меч. — И не мешай мне работать. Ведь ты даже не прошел обряд инициации, что априори запрещает тебе пользоваться таким благородным клинком! Подайся назад, а то мне ничего не видно!

Клипард отодвинулся от чудовища, тогда как его рука, будто обретя самостоятельность, рванулась вперед, во много раз удлиненная острым кислотным стержнем. Убийственный клинок разорвал сверхпрочное веко, как переспелый арбузный ошметок, во всю длину, по локоть уходя в око твари.

Та завизжала, вся божественность прекрасной мелодии утратила свою магию, наполнившись какофонией древнего ужаса и боли. Из развороченной дыры хлынул настоящий торнадо переливающегося всеми цветами радуги дыма. Он прошел сквозь тело капитана, намертво пришпилив его к поверхности фюзеляжа. Человек закричал, преисполненный космической болью издыхающего монстра. Остатки дыма всосались в него сквозь скафандр и кожу, да там и остались, хоронясь и сохраняясь до какого-то момента.

Чьи-то руки бережно уложили его на койку. Скрутившись в клубок от мировой боли, Антон рассмотрел сквозь кровавую пелену знакомую гору на огромной, в полстены, картине с далекой планеты. Дальше, слева, возле закрытого шторой иллюминатора стояла старая небьющаяся ваза с давно завядшей розой. Он подарил когда-то эту розу Мишель. А под кроватью всегда находился небольшой сундучок, набитый всяческим хламом, припасенным еще с детдома.

Капитан отрешенно откинулся на маленькую подушку и отключился.

— Что будем делать, Старший Паладин? — спросил у невидимого собеседника знакомый голос.

В коммуникаторе шумело, видимо обладатель другого передатчика раздумывал.

— Ты уверен, — зашуршало в динамике, — что к нему не приходят сновидения?

— Нет, господин! — ответил монах.

— Для Ордена будет большим ударом узнать, что избранный субъект изменился и не исполнит пророчество.

— Я знаю, Старший Паладин! — в голосе Стигнея сквозили тревожные нотки.

— Говоришь, кислотный побратим бросился ему на помощь, когда ты не успевал? — человек из Ордена отлично скрывал свою озадаченность. — Никогда еще меч не менял своего господина, кхм, прости, побратима. Хотя, твой кислотник еще достаточно молод. С другой стороны, не хватало нам еще профессионала, способного владеть любым нашим орудием мести.

— Знаю, мой господин.

— Возможно, — размышлял Старший Паладин, — что оружие слышит предназначение капитана? Он точно не сможет вступить в Орден?

— Вроде бы, возраст не позволяет, — задумчиво протянул Затворник. — Но кто знает, что может сделать с ним божественное начало!

— Инквизиция догадывается? — спросил невидимый собеседник.

— Несомненно, они знают о нем, хотя, возможно, не ориентируются в истинной роли этого получеловека.

— Ты должен инициировать его! — решил Старший Паладин. — Если он начал каяться, то может быть потерян для основного предназначения. А монахов нам и так хватает.

— Прямо сейчас заняться этим? — ужаснулся Стигней. — Ведь его психика еще не окрепла для такого влияния извне!

— Вот поэтому ты должен сделать это прямо сейчас. Боги его знают, что являют из себя дымки из субпространственных тварей! Говоришь, они к тебе не тянулись?

— Нет, высочайший Иона Лястер, все дымы из умерших чудищ стремились к кораблю, пока не растворялись в вакууме.

— Ясно, значит, предназначение сулит ему еще какую-то роль. Как я понимаю, в субе. Инициализируй его, возможно, божественные сновидения после этого и проснутся! До следующего сеанса!

— Конец связи, мастер, — ответил монах и, тяжело вздохнув, простер, возвышаясь над лежащим, зажатые в руках ладони. — Прости меня, Антон, если сможешь. Жалко ломать жизнь такому человеку. Ты, вроде, неплохой парень, готовый отдать свою и чужую жизнь за экипаж. Так отдашь ли ты существование человечества за становление нового порядка?