Эрика Йохансен - Королева Тирлинга

– В том-то и дело, госпожа.

– Хоть я и разочарована, но я прощаю тебе эти промахи.

– А зря.

Она на мгновение задумалась и затем продолжила.

– В тот день в моих покоях, когда вы с Пэном схватили меня, я могла убить вас обоих. Ты знал это?

– Тогда нет, Ваше Величество. Но сейчас я в этом нисколько не сомневаюсь.

– Я могла бы убить тебя и сейчас, Лазарь, несмотря на все твое хваленое умение обращаться с мечом и булавой. И я бы скорее убила тебя, чем попросила уйти в отставку. Я в большей безопасности, когда ты на моей стороне, чем если бы ты был на стороне кого-то другого.

– Я принес присягу, госпожа. Она останется в силе и после моей отставки.

– Это ты сейчас так говоришь. Но даже ты не можешь предугадать, на что однажды тебя могут толкнуть обстоятельства. Я не хочу рисковать и не приму твою отставку.

Келси сжала его руку: не сильно, но и не слишком нежно.

– Но будь уверен: если ты когда-нибудь снова откажешься выполнить мой прямой приказ, я тебя убью. Однажды гнев чуть было не заставил меня сделать это, и такое может легко случиться снова. Я уже не ребенок, Лазарь, и не дура. Я либо Королева, либо нет… Третьего не дано.

Она ясно услышала, как Булава сглотнул.

– Вы Королева, госпожа.

– Прости, что пришлось угрожать тебе, Лазарь.

– Я не боюсь смерти, госпожа.

Девушка кивнула: она уже давно поняла, что он ничего не боится.

– Но я не хочу погибнуть от вашей руки.

Келси перевела взгляд на мерцающую полоску Кадделла, не в состоянии найти ответ. Барти с самого детства вбивал в нее представления о верности. Даже сейчас она слышала в голове его скрипучий голос: «Не добьешься доверия народа – потеряешь трон» . Но она не была уверена, что Барти когда-нибудь представлял себе верность такую, какая слышалась в речах Булавы – безусловная, собачья и оттого бесценная.

– Что теперь, госпожа?

– Теперь мы продолжим начатое, Лазарь. Будем готовиться к войне, которая, как мы оба знаем, неизбежна. Придумаем, как прокормить, выучить и вылечить всех этих людей. Но в первую очередь… – Она повернулась к стражнику. – Я долго размышляла обо всех тех тирийцах, которые томятся в Мортмине.

« Да ну ? – в замешательстве осведомился ее внутренний голос. – Это когда же ?» Ответ пришел сразу: во сне. Что-то смутное начало было всплывать на поверхность, но тут же исчезло без следа, не оставив после себя даже ряби, – Келси видела во сне так много, что ее разум стер все это.

– Госпожа, многих из этих людей уже нет в живых. Их либо уморили тяжелой работой, либо пустили на органы.

– Знаю. Но органы наверняка не главное, для чего мортийцы используют рабов. Технологии трансплантации еще не доработаны. Нет, там все по старинке: либо рабский труд, либо секс. Уверена, что многие из них действительно погибли, но люди всегда находят способ пережить самые сложные испытания. Думаю, большинство еще живы.

– И что?

– Пока не знаю. Но надо что-то делать, Лазарь. Что-нибудь.

Булава покачал головой.

– У меня есть несколько шпионов в Демине, но ни один из них не вхож в Аукционный кабинет, который вас интересует. Мортийцы крепко застряли под каблуком Красной Королевы, их трудно переманить на свою сторону.

– Карлин всегда говорила, что тем, кто живет под гнетом тирании, достаточно хорошего пинка, чтобы они пробудились и поднялись на борьбу.

Стражник надолго замолчал.

– В чем дело?

– Госпожа, ваши приемные родители мертвы.

Келси почувствовала, что ее как будто ударили под дых. Она повернулась к Лазарю, открыв рот, но не в силах выдавить из себя ни звука.

– Дайер нашел их в коттедже, когда приехал туда за книгами. Они были мертвы уже несколько недель.

– Что произошло?

– Они сидели в гостиной, перед ними стояли кружки с чаем и флакон с цианидом. Дайер тот еще сыщик, но тут все яснее ясного. Они подождали, пока вы уедете, налили себе чаю и отравили его. К тому времени, как кейдены добрались до коттеджа, ваши опекуны уже были мертвы.

Келси устремила взгляд за реку, чувствуя, как по щекам бегут горячие слезы. Ей следовало бы догадаться. Она вспомнила, как Барти и Карлин вели себя в те несколько недель перед ее отъездом, как небрежно и неторопливо собирали вещи, как ужасно побледнели их лица в то утро, когда они прощались перед коттеджем. Все разговоры о Петалуме были лишь представлением, разыгранным специально для нее. Они и не собирались никуда уезжать.

– Ты знал обо всем, когда приехал за мной?