Анна Калинкина - Станция-призрак

цо измученное, щеки заросли щетиной, короткие светлые волосы

будто дыбом стоят. Камуфляжный комбинезон выглядит так,

будто пришедший три ночи спал прямо в нем, не раздеваясь.

Впрочем, возможно, так оно и было. И перегаром вроде попахи-

вает слегка — Верховный даже носом покрутил.

Вот вам пожалуйста — сын и наследник. Радость и гордость.

Надежда и опора.

— Игорь, ты опять пьешь, — вместо приветствия сказал Вер-

ховный. Тон был не вопросительным, а утвердительным.

— Отец, я хотел тебя попросить...

— Не надо, — усталым жестом остановил его Верховный, — я и

так знаю, о чем ты будешь говорить. Ну скажи мне — разве мало

девушек на станции? Разве на ней свет клином сошелся? Ты мо-

жешь гулять с любой, и ни одна не посмеет тебе отказать. А со

временем мы найдем тебе хорошую жену — я позабочусь об этом.

— С любой, только не с ней? — уточнил Игорь.

Верховный неопределенно пожал плечами. Игорь понял это

так, что отец своего решения насчет судьбы Нюты не изменит, но

до назначенного дня Игорь волен поступать с ней как угодно —

отец вникать в это не собирается.

— Но я не хочу так. Почему ее нельзя оставить в живых?

Я только смотрю на нее — у меня на душе легче делается.

— Потому-то и нельзя. Она тебя словно околдовала — тебя,

Зою. А что ты знаешь о ней? Ты знаешь, как ее нашли? Среди рас-

терзанных останков. Взрослых, которые шли с ней, сожрали у нее

на глазах. Она, единственная, осталась в живых, сидела одна в

туннеле, среди монстров, как Маугли. Почему они ее не тронули?

Что она там делала? Чем питалась? Может, она только выглядит

как человек, а внутри у нее... Да кто знает, что там прячется? Мо-

жет, это бомба замедленного действия? А если завтра вдруг меха-

низм сработает и она начнет убивать? Я не могу доверить единст-

венного сына такому созданию. Откуда ты знаешь, какие ин-

стинкты в ней проснутся, — возьмет да загрызет тебя в первую

ночь!

— Кто такой Маугли? — спросил Игорь.

— Это все, что тебя интересует?

— Нет, не все. Не убедил! Почему ей надо умирать именно сей-

час? Если уж вы не убили ее сразу, как только нашли в туннеле.

Ты главный, отец, тебе все можно. Замени ее кем-нибудь, никто

не возразит. Не посмеет!

— Уж лучше бы убили, — в сердцах сказал Верховный. — Хло-

пот сейчас было бы куда меньше. Но мне нравится ход твоих

мыслей. Ты не просишь совсем отменить казнь, ты согласен по-

жертвовать другой девушкой ради нее. Это хороший знак. Когда

ты одумаешься, ты можешь стать моим достойным наследником.

— Так ты спасешь ее?

— Нет, — коротко ответил Верховный и откинулся на подуш-

ки, давая понять, что разговор окончен.

— Ну, отец, — процедил Игорь. — Раз в жизни тебя как челове-

ка попросил. Этого я тебе не забуду!

И, не сказав больше ни слова, он выскочил вон из шатра.

«А я даже не помню, когда он в последний раз звал меня па-

пой, — тупо подумал Верховный. — Наверное, когда еще совсем

маленький был».

* * *

В центре станции собралась толпа. Здесь были почти все ее

обитатели, кроме тех, кто оставался на постах. Мужчины в потре-

панном камуфляже, женщины в убогой разномастной одежонке

слушали речь Верховного.

— Она была нашим верным соратником, самоотверженным и

преданным. Светлая память о ней навсегда останется в наших

сердцах.

«Умеет Юрка загнуть», — с тоской подумал низенький лысо-

ватый человечек.

Он отчетливо понимал, что теперь уж точно все кончено. С тех

пор, как в тот жуткий день, когда рушился мир, их привел сюда

старший сын Юрки, Славик, по ему одному известным подзем-

ным ходам, они всегда держались вместе — он, Юрка, Зоя. Сла-

вик знал это место, потому что они не раз забирались в эти подзе-

мелья с друзьями. Играли тут в какие_то свои игры. По ночам, ко-

нечно, — днем через эту станцию на большой скорости пролетали

поезда метро, идущие от Щукинской до Тушинской.

«Дети в подвале играли в гестапо, зверски замучен сантехник

Потапов», — произнес человечек вслух. На него покосились. Ему

было все равно.

Юркина жена в тот день с утра ушла на рынок. Смешно, от ка-

кой ерунды зависит жизнь человека. Зоин муж был на даче. Там

он, видно, навсегда и остался.

Когда стало ясно, что наверх уже не вернуться, они стали как-то

приспосабливаться к новой жизни. Он до сих пор не понимал, как

Юрке постепенно удалось подчинить себе весь этот разномастный