Виктор Глумов: Легенды Пустоши

— А что тебе папа сказал? — В этом вопросе — вся Стася, девочка-одуванчик, создание неземное, стерва стопроцентная.

— Ничего. С руки жрет. Это же отец. Простит, куда денется, он перед нами виноват — времени не уделяет, да еще и кобелирует на стороне. Мать сегодня за ним шпионит, хотела меня припахать, но я смоталась. Я отца понимаю: маманя — та еще корова, ему, наверное, свежачка хочется…

— Надь, — Вася повернулась и заглянула в ее лицо, — а если я растолстею, ты что, меня бросишь?

— А ты не толстей, — отрезала Надя. — Себя любить надо. Следить за собой.

Подруга обиделась, Надя нежно поцеловала ее, обещая интересный день и волнующую ночь. Василиса подходила ей — такая же невысокая, но в отличие от крепкой, спортивной Нади тоненькая. Вместе они выглядели интересно.

От Васи пахло «Ягой» — взяли по баночке для разогрева.

— Везет тебе, Надька, — елейным голосом гнула свое Стася, — меня бы папаша прибил. И так скандалит — друзья мои ему не нравятся, ориентация не нравится…

— Да какая у тебя ориентация! — рассмеялась Надя. — Шлюха ты — вот и вся ориентация!

Назревал скандал, и Надя была довольна: хорошая ссора, бодрящая ругань. Все равно Стаська никуда не денется, будет таскаться за ними с Васей, в рот заглядывать — ведомая она. Хоть и стерва, а второй сорт.

Налетел горячий ветер, будто из пустыни дохнуло. Вася пискнула и вцепилась в Надину руку, Стася выдохнула длинное «О-ой!». Ветер усилился. И Надя увидела, как в небе чернильной кляксой расползается тьма, тянет вниз щупальца смерчей. Она отбросила банку с «Ягой» в сторону, напиток пролился, запахло резко, неприятно.

Воздух гудел. Надя спрыгнула со скамейки, ей показалось, что земля напряглась, будто сведенная судорогой. Рядом всхлипывали девчонки. Растеряла свою наглость Стася, Василису била крупная дрожь. Надя все не могла заставить себя сдвинуться с места, уже доносился гул смерчей, и не просто горячим веяло, а, словно из топки, тянуло адским пеклом.

— О-ой, — повторила Стася, оседая на асфальт. — О-ой. Мамочка…

И последнее слово включило Надину думалку. Мама. Папа. Правильно. Домой. Отец должен что-то придумать, отец обязан что-то придумать, отец все исправит.

Василиса склонилась над Стасей, трясла ее за плечо.

Надя развернулась и, не оглядываясь, подталкиваемая в спину горячим ветром, кинулась бежать к дому.

Кажется, все пассажиры замерли на платформе, боясь шевельнуться. Гарик вспомнил: перебои с электроснабжением в метро бывают — правда, обычно в Бутово, а не в Кузьминках, но все когда-нибудь случается впервые. Главное — без паники. Сейчас включат… Включили. Тот же свет — дрожащий, неверный, тусклый.

— Уважаемые пассажиры, сохраняйте спокойствие! — Женский голос, близкий к истерике. — Сохраняйте спокойствие, проходите на выход, пользуйтесь…

Пол выскользнул из-под ног. Гарик успел испугаться сердечного приступа, и тут зал взорвался многоголосым воплем, скрежетом, воем. Гарик встал на четвереньки. Колонна отделяла его от мчащейся толпы. Станция «Кузьминки» — неглубокая, старая, привычная, в сейсмоустойчивой Москве — ходила ходуном. Гарик никогда раньше не чувствовал дрожи земли и сейчас с удивлением отметил: инстинкты дремлют, паника не захватила его, он не мечется, не вопит, не хватается за голову и сердце… Следующий толчок был сильней. Во рту пересохло. Гарик прижался к полу. В туннеле что-то с грохотом обвалилось.

Пол качался под Гариком, как палуба корабля в шторм, скрипели перекрытия, с потолка сыпались камни, и Гарик с ужасом смотрел, как из туннеля выползает клуб не дыма — пыли, поднятой обвалом.

А потом стало темно — видно, кабели не выдержали землетрясения.

Станция несколько раз вздрогнула — яростно, будто собираясь поглотить, прожевать, размолоть людишек. И все успокоилось.

Где-то капала вода. В темноте плакали, причитали. Замолкал отдаленный грохот, с тихим стуком падали камешки с потолка.

«Надо выбираться, — подумал Гарик, поднимаясь. Он придерживался рукой за колонну. — Надо выбираться, станция неглубокая, нас откопают. Если не будет новых толчков. Или через туннель можно к „Выхино“… „Выхино“. Яна». Гарик вытянул мобильник из кармана. Включил. Связи не было, но появилось пятнышко света. Мобильник послужит фонариком, осветит путь.

Елена упала еще после первого толчка, ударилась коленями, локтями и потеряла ориентацию. Еще было светло, но она не понимала, где верх, где низ. Да что же это делается, ой, мамочки, теракт! Ее чуть не затоптали, мужчины неслись мимо, и не думая ее поднять, не пытаясь протянуть руку помощи. Елена с трудом встала, всхлипывая. Старалась удержаться на ногах — бесполезно. Тряхнуло с ужасающей силой, с потолка посыпались камни, больно ударили по голове и плечам, Елена полетела на грязный пол. И выключился свет.