Виктор Глумов - Мышеловка

Перед глазами расплывались круги, как от камня, брошенного в черную воду. Красный, зеленый, оранжевый. И опять красный, зеленый… Во рту пересохло, в позвоночник уперлось что-то твердое. Вдалеке лаял автомат. Возле самого уха лениво, на одной ноте скрипел сверчок.

Разлепив веки, он уставился вверх, на ночное небо с россыпью звезд, настолько ярких, что высвечивалась каждая ветка, каждая иголка сосен, стоящих вокруг стеной.

Что это? Где это? Лес?

В нескольких метрах от него зашевелился некрупный зверь, заскреб когтями о камни. Он прищурился: не зверь, судя по очертаниям – птица. Ворон, что ли? Точно. Будто подтверждая его догадку, ворон издал утробный звук – то ли карканье, то ли лай.

Вот тварь, даже не боится. И ведь не сова, чтобы ночью бодрствовать. Кыш, падла, не видишь – живой я! Он попытался пнуть птицу, она вспорхнула на ближайшую на сосну и свесила голову:

– Кра.

– Не дождешься, стервятник!

Он попытался вспомнить, что случилось, почему он здесь – и будто в бездну нырнул: перед ним простиралась гулкая, тягучая чернота. В какую сторону ни плыви – ни островка воспоминаний, словно гигантская гильотина отделила его от прошлого. Да что там от прошлого, от собственного имени!

«Я сплю, этот сон скоро кончится», – прошептал он, сел, огляделся и невольно схватился за бедро, где рассчитывал нащупать кобуру… нету. Да что за нафиг?

Ночь. Поляна. Раскуроченная стена частного дома, обломки кирпича вперемешку со штукатуркой. Опачки! Из-под обломков тянется рука с растопыренными пальцами, чуть поодаль человек в камуфляже уткнулся лицом в траву. Труп? Похоже на то. Рядом с ним валялась на боку совершенно немыслимая тварь: горбатая, лысая, с копытами и перекошенной почти человеческой рожей. Спасибо, Господи, что дохлая. Правда, где дохлая, там и живые! Но почему? Что это за место?!

Такого не может быть!

Стряхнув с волос куски штукатурки, он похлопал себя по бокам, нащупал подсумок, в кармане брюк нашел дешевый раскладной ножик с открывалкой – и все, никакого оружия. Нагрудный карман его обрадовал больше: там была пластиковая карточка с фотографией, восьмизначным кодом и вроде бы именем. Он всмотрелся в фото: незнакомый молодой мужчина лет двадцати пяти, узколицый, русоволосый, кудрявый, с тонким хищным носом. Звали его Игарт.

«Почему его карточка в моем кармане?» – подумал он, попытался вспомнить себя и не смог, провел рукой по лицу. Вот брови, глаза, тонкий нос с горбинкой, губы, непривычная ямка на подбородке… Затем он ощупал голову: волосы жесткие, вьющиеся… «Черт, неужели этот Игарт и есть я? Но почему тогда ощущения такие странные, мерзкие, будто другого мужчину лапаю? Тьфу, гадость. Я схожу с ума? В зеркало бы глянуть, но где его здесь взять? Зеркала нет, зато есть подсумок. Интересно, что там?»

Он открыл первое отделение – ПДА. Пощелкал кнопками – разряженный. Во втором – счетчик Гейгера, в третьем – металлический контейнер, пустой, в четвертом – болты, гайки и гвозди. Набор бесполезных вещей. Или все-таки полезных? Наверняка ПДА содержит важную информацию, нужно только где-то его зарядить.

Он посмотрелся в черный экран, как в зеркало, и, хотя в темноте было плохо видно, без труда узнал в своем отражении того самого Игарта с фотографии. Поморгал, пощупал кончик носа – отражение сделало так же. Будто пробуя на вкус, он трижды произнес новообретенное имя. Странное оно и неблагозвучное. Точно, чужое, но другого пока нет, и память спит. Так что придется походить в Игартах, пока или память не проснется, или не приедет машина из дурдома. Уж очень все это напоминает бред шизофреника.

«Игарт, или как меня там, хватит тормозить! Тебе надо отсюда выбираться и играть по правилам этой реальности, даже если она порождена бредом».

Взгляд остановился на стреляных гильзах, на одноэтажном доме, развороченном взрывом, на небольшой воронке. «Тут велся бой, и меня контузило. При контузии иногда отшибает память, надо немного потерпеть, и она вернется», – решил он и поднялся на четвереньки.

Голова кружилась, в ушах звенело. Встав на ноги, он поковылял к трупу, лежащему ничком, кобуры не обнаружил и собрался сунуть руку в его карман, но заметил, что кто-то уже вывернул тот наизнанку. И один карман… и второй. Игарт перевернул покойника на спину, чтобы заглянуть ему в лицо.

Щекастый веснушчатый мужик с пышными рыжими усами был ему незнаком. Или он просто не помнил этого человека? На черном от крови камуфляже угадывалось три пулевых отверстия: в левом подреберье, на уровне солнечного сплетения и напротив сердца. Может, этот рыжий – близкий друг, брат, родственник? Проклятая память!