Тимофей Калашников - Изнанка мира

— Где у вас тут тюрьма? — Кирилл постарался придать своему голосу солидности.

— С какой целью интересуешься, боец? — подозрительно сощурился патрульный.

— Кирилл Зорин, ординарец Сомова. У меня пропуск, мне надо арестованную допросить, — приврать про то, что он был ординарцем, Зорин придумал по дороге сюда, справедливо рассудив, что правда это или нет, никто выяснять не будет, а про то, что он выступал в дуэли как секундант Сомова, знали многие.

— Следуй за мной, — невозмутимо велел патрульный.

Шагая в торец платформы, спускаясь вниз по лестницам и углубляясь в служебные переходы, Кирилл не мог побороть дрожь: неужели сейчас он увидит Ирину? Как она? Наверное, испугана, переживает. Надо будет ее как-то успокоить…

Провожатый остановился перед красноармейцем в шинели и буденовке с нашитой красной звездой. В руках боец сжимал винтовку со штыком, преграждая доступ к двери, обшитой металлом. Неожиданное волнение обуяло Зорина, сердце бешено забилось.

Кирилл не мог понять, что вдруг с ним произошло, но спина моментально намокла, а материал под мышками прилип к коже. Постаравшись успокоить дыхание, он двинулся вперед.

— Что надо? — еще на подходе окликнул его часовой.

— Я на допрос… — ответил Зорин. — К Лыковой.

— Разрешение на вход! — часовой внимательно посмотрел на юношу.

Зорин достал записку отца и протянул караульному. Тот развернул бумагу, прочитал и сунул в карман шинели.

— А-а… — юноша потянулся за рукой красноармейца.

— Одноразовое, — пояснил тот. — Проходи!

Первое, что почувствовал Зорин, закрывая за собой дверь, — гнетущая влажная прохлада. И еще чуть уловимый гнилой запах подземной сырости казематов.

— Вы к кому? — охранник, сидевший за столом напротив входа, пристально посмотрел на Кирилла.

— К Лыковой, — сухо отозвался юноша.

Тюремщик опустил глаза. Тетрадные листы приятно зашелестели. Записей в журнале была тьма. Мужчина перевернул страницу. Потом еще, и еще одну. Указательный палец заскользил по фамилиям и порядковым номерам камер.

— Она только вчера была арестована, — сказал Кирилл, пораженный фарсом, который разыгрывался перед ним.

— А мне все едино — вчера или позавчера, — пробубнил охранник. — У нас, вишь, заключенные по фамилиям проходят, а фамилии по алфавиту записаны… ага! Нашел. Лыкова И. А., камера номер девять… Идите за мной.

Красноармеец отошел от стола, поправил связку ключей на боку и, неторопливо, разглядывая потолок и стены, двинулся по коридору. Остановившись возле одной из дверей, достал из шкафчика, висевшего рядом на стене, огарок свечи и зажег фитиль.

— Нате, — сказал он, передавая Зорину подсвечник. — В камерах свет не предусмотрен.

Пламя в руке Кирилла затрепетало.

— Осторожно… Захочете выйти, стучите.

— Ирина? Лыкова? Ты здесь? — оглядывая маленькую, абсолютно пустую комнатку, Кирилл никак не мог понять, куда же девалась девушка, потому что на первый взгляд тут никого не было.

— Кто вы?.. — донеслось из самого темного угла.

— Ира, не бойся, это я, Зорин, — Кирилл поставил подсвечник на пол. — Мы с тобой в школу вместе ходили… Помнишь?

Девушка подошла ближе, встала на колени и протянула трясущиеся ладони к свече. Огонек осветил испуганные глаза на измученном лице. Кирилл быстро скинул с себя бушлат и набросил ей на плечи.

— Спасибо, — проговорила Лыкова дрожащим голосом. — А поесть у тебя ничего нет?

Зорин опешил. Он совершенно не ожидал подобного вопроса.

— Тебя что, не кормили? Сволочи!

Ирина, уже не сдерживаясь, залилась слезами. Сердце юноши сжалось. Любимая… его любимая томится в тюрьме, в этом холоде, в этой темноте… Да еще и голодная! Зорин вскочил на ноги и стал барабанить в дверь. Снаружи раздались частые шаги. Охранник приоткрыл глазок и посмотрел внутрь.

— Чего надо?

— Открывай, давай!

Глазок закрылся. Ключ дважды повернулся в замке, и дверь распахнулась.

— Я щас… я мигом! — Кирилл оттолкнул тюремщика и вылетел из камеры.

В общественной столовой, расположенной в сбойке, народу не было. Обеденное время уже прошло, так что две полусонные тетки лениво махали тряпками над длинным столом. Здесь сохранялось типажное соответствие: та, что потолще, была поварихой, вторая, тощая, — посудомойкой. Увидев Зорина, они встрепенулись и вообще бросили уборку.

— Что-нибудь с обеда осталось? — от волнения Кирилл даже не мог стоять на месте.

— А талоны есть? — осведомилась толстая.