Андрей Посняков - Отряд

- Давай два алтына!

- Э-э, - прищурился Галдяй. - А вдруг обманешь?

Гришаня засмеялся:

- Да не обману, не боись. Чего мне обманывать-то? Ты ведь сюда еще много раз придешь.

- Коли понравится, чего ж не прийти? - согласился подьячий.

- А чего ж не понравиться-то? Конечно, понравится, - уверил рыжий. - Знаешь, тут какие девки? Ну, давай алтыны!

Немного покочевряжась - приятно было чувствовать себя вполне самостоятельным человеком, могущим щедро заплатить за любые удовольствия, - Галдяй со вздохом вытащил пару монет:

- На!

- Ну, вот, - попробовав монеты на зуб, удовлетворенно скривился Гришаня. - Стало быть, слушай. Пойдешь сейчас в корчму, скажешь - поклон, мол, дядьке Флегонтию - и сразу по лестнице, наверх, в горницу. Там девчонка сидит, прядет, светленькая такая, в сарафане лазоревом. Вот она и есть. Смотри, не говори ни слова - гулящие то не любят, - сразу целуй в уста да сарафан рви.

- Так прямо и рвать?

- А как же, коли за все уплачено?

- Ну… - У Галдяя аж глаза загорелись, до того захотелось сорвать сарафан с гулящей девчонки. Так прям и представил! Входит… нет, вбегает, кричит: «На колени, дщерь беспутная!» - а потом сразу - долой сарафан, рубаху… А дальше уж захватывало дух - раньше-то у Галдяя никогда девки не было, эта, стало быть, первая.

- Она хоть ничего, красивая?

- Глаз не оторвешь! Ну, удачи! Потом во двор выйдешь, на следующий раз столкуемся.

Эта последняя фраза несколько успокоила Галдяя: раз Гришаня договаривается с ним на следующий раз, значит, не такой уж он и пройдоха, несмотря на то, что рыжий, да к тому же - косой.

- Давай, давай, не трусь! - похлопав подьячего по плечу, Гришаня ловко закинул монеты за щеку.

Ухмыльнувшись, Галдяй с видом бывалого человека вошел в постоялую избу. Тут же громко, как научил Гришаня, поздоровался:

- Поклон дядьке Флегонтию.

Никто и ухом не повел: хлебавшие из общей миски какое-то варево угрюмые мужики, как хлебали, так и хлебали, а шустрый корчемный служка деловито протирал стол. Тоже не обернулся. Да не больно-то и надо. Несколько обидевшись на этакое невнимание, подьячий поискал глазами лестницу, нашел, поднялся… Пока все шло так, как и говорил рыжий. Ага, вот и горница. Зажмурив глаза, Галдяй толкнул дверь… И, подняв веки, застыл: на лавке у самого окна сидела красивая голубоглазая девка с толстой золотистой косою, одетая в лазоревый сарафан поверх вышитой белой рубахи, и, что-то вполголоса напевая, сучила пряжу.

Вот она, светленькая! Гулящая девка. Ага, вот посмотрела с улыбкою. Зовет!

- М-мых!

Застонав, подьячий скинул кафтан, тигром бросился к лавке и, запрокинув девчонку, принялся целовать в уста, одновременно раздирая руками рубаху. Душа Галдяя пела! Ну, вот оно, вот оно… вот сейчас… Впервые!

Бац!

Девчонка вдруг вывернулась, ударила его ладонями по ушам и дико заверещала:

- Тятенька! Маменька! Братцы! Помогите, в своем дому чести лишают! Ах ты коркодил вислоухий! - Девица ухватила прялку да со всего размаху треснула ею по башке незадачливого насильника.

- Ай! - обиженно закричал тот. - Ты чего дерешься-то, тля? Иль двух алтын мало?

- Ах, тля?! - Девчонка с неожиданной силой оттолкнула от себя подьячего и угрожающе замахнулась прялкой.

Быстро сообразив, что здесь ему, похоже, ничего не светит, Галдяй проворно ретировался, выскочив в сени - богатые, двухэтажные, с большим открытым окном… куда, сломя голову и бросился подьячий, услыхав шаги быстро поднимающихся по лестнице людей.

- Маменька! Тятенька! Братцы! - продолжала вопить девчонка, будто это ей, а не Галдяю перепало по башке прялкой. - На помощь! На помощь! Чести лишают!

- Да где насильник-то, доча?

- Эвон, верно в окошко выпрыгнул!

- Ничо! Посейчас догоним. Ужо покажем собаке!

Удачно упав в навозную кучу - хотя бы мягко, - Галдяй испуганно оглянулся на крики. Вид разъяренных краснорожих мужиков, потрясающих батожьем, придал ему новое ускорение, в результате которого подьячий в ужасе бросился бежать, не разбирая дороги. Этот вот ужас, совершенно первобытный и дикий, его, по большому счету, и спас. Грязный, с выпученными от страха глазами и вздыбленной шевелюрой, Галдяй, сам не сознавая того, напугал даже здоровенного цепного пса, бросившегося ему навстречу из будки… но, увидев этакое мчащееся чудо, живо поджавшего хвост.

Вихрем проскочив мимо пса, несостоявшийся насильник с ходу заскочил на собачью будку и, подпрыгнув, дотянулся до частокола. А вот перевалиться через него сил уже не хватило - завис.