Андрей Имранов - Судьба боится храбрых

Но радовался Тим рано — лес скоро стал зеленее и гуще, так что даже Годзилле пришлось поумерить прыть. А если бы Тим шел тут один, он бы, наверное, и километра за день не проходил — такая вокруг раскинулась непролазная чаща. Умершие деревья здесь не падали, а засыхали над землей, удерживаемые ветвями других деревьев и разросшихся кустов. Годзилла выставил вперед две свои «руки» и работал ими, как топорами — только щепки летели. Получалось у него неплохо, но двигались они теперь медленно, тем более что рельеф местности значительно ухудшился — им постоянно попадались овраги с текущими по дну ручейками, просто овраги, обрывы и косогоры. Так что когда к полудню Тим поинтересовался, сколько еще осталось до Сейеса, то получил ответ, который его ничуть не порадовал:

— Двадцать один лан.

Тим сначала расстроился, но, подумав, расстраиваться перестал — подумаешь, на день больше, на день меньше. Воды тут хватает, вон — на каждом шагу ручьи. Тим уже напился из одного, и вода ему понравилась — холодная, чистая и вкусная. Так что от жажды он не умрет, есть, правда, хочется, ну так это ничего страшного: Тим слышал, что человек может месяц без еды прожить, а уж дней пять-шесть — так это даже полезно. А столько они уж всяко не будут по лесам шляться, да и вообще — вовсе не обязательно месяц голодать, когда совсем припрет, можно будет и тушку какого-нибудь животного сжевать. Ну и что, что костер развести нечем, жить захочешь — как-нибудь и сырое мясо проглотишь. Но пока сырого мяса не хотелось, более того, как ни странно, кушать вообще хотелось намного меньше, чем вчера.

Еще неделю назад, первый раз обдумывая бегство, Тим рассчитывал, что в лесу можно будет легко прокормиться подножным кормом. Несколько видов местных фруктов он знал — по десертам в столовой — и полагал, что они просто обязаны расти и в лесу. Взять тот же Крым — персики не персики, но абрикосы запросто можно было найти и на диких деревьях. Но тут его поджидало разочарование — сколько он ни всматривался в кроны деревьев и в кусты за все дни пребывания в лесу — что с Годзиллой, что без, — но ни разу не заметил не только знакомых фруктов, но и вообще никаких. Ягоды всевозможных форм и расцветок попадались под ногами довольно часто, но Тим их трогать опасался, справедливо полагая, что уж лучше съесть кусок сырого мяса, чем потенциально ядовитую неизвестную ягоду. Ладно еще, Годзилла в состоянии сам себя прокормить, не отвлекаясь от дороги.

Ближе к вечеру лес стал чуточку более проходимым, и скорость передвижения Годзиллы снова увеличилась. Но было уже совершенно очевидно, что достичь города до заката солнца они не успеют, и Тим забеспокоился:

— Как скоро ты снова потеряешь способность логически мыслить? — спросил он у мерно шагающего Годзиллы.

— Об этом нет записей в моем дневнике, — прозвучал безразличный ответ, но Тиму в нем послышался легкий сарказм. «В самом деле, — подумал Тим со стыдом, — как бы он мог записать, во сколько это с ним происходит? Хотя…»

— Это понятно, — сказал Тим. — Может, по ним можно как-нибудь догадаться? Например, если в твоих записях упомянут закат, это означает, что как минимум до заката ты остаешься разумным.

— Это означало бы, что один раз я оставался разумным до заката, но не то, что так бывает каждый день, — возразило чудище, немало удивив Тима — он-то уже привык считать Годзиллу простоватым и не слишком умным. — Но и это рассуждение лишено смысла, — добавил Годзилла. — В моих записях нет упоминаний заката или других явлений, по которым можно было бы определить время.

— Понятно, — сказал Тим с сожалением и задумался. «Пожалуй, зря я его тупым считаю, — решил он после некоторых раздумий. — Ему же фактически день от роду, он ни фига не помнит и не знает. Мне сотри всю память, я бы, наверное, с месяц полным идиотом выглядел. А этот — ничего. Раз-раз, прочел свои записки, все заново сообразил и дальше топает. Молодец». Потом мысли Тима приняли другое направление. «А интересно, как он их читает? У него глаза внутри, что ли? Будто это не листки с надписями, а компакт-диск какой-то… Точно!» Тим улыбнулся неожиданно удачному сравнению. «Я, стало быть, ему компашку с вирусом подсунул. Эти, Руша Хем со своими волинами, каждый день Годзилле вирус чистили, а компакт-диск вынуть забывали. Нормальное дело, с кем не бывает. Вот и допрыгались…» Но тут Годзилла вдруг неожиданно встал неподвижно, и Тим напрягся. «Уже? — подумал он. — Вчера полночи прошагал, а сейчас еще и не стемнело…» Осторожно положил руки на «тарелку» и тихонько спросил: