Андрей Имранов - Судьба боится храбрых

— Дневник, — сообщило чудище. — Задание, которое ты мне дал. Оно — моя память.

Тим обдумал эту новость и улыбнулся. Так вот оно что! Ну и подлянку, выходит, он этим уродам подкинул! «Во-от, — довольно подумал Тим. — Я ж говорил, что всем вам так покажу, что мало не покажется! Говорил?! Что, съели? Каз-злы!» Тим удовлетворенно вздохнул и поинтересовался:

— Значит, тебя зовут Шаар Лам?

— Нет. — Чудище переступило с ноги на ногу. — Это не мое имя. Я не хочу, чтобы ты меня им называл.

Тим пожал плечами: нет так нет.

— А как тебя зовут?

— Я не знаю. Можешь называть меня как тебе удобно, только не Шаар Лам.

Тим задумался.

— Ладно. Тогда я буду звать тебя Годзилла.

— Годзилла, — повторило чудище и развернулось, едва не зацепив Тима хвостом. — Понял. Иди за мной.

И зашагало десятиметровыми шагами в сторону леса, проломив по пути забор и, похоже, не обратив на это никакого внимания. Тим бросился следом:

— Эй… Ш… тьфу, Годзилла! Стой! Я не могу идти так быстро.

Чудище обернулось. Подождало, пока Тим подойдет поближе, а потом… что оно сделало потом, Тим не успел сообразить — просто его вдруг что-то плотно обхватило поперек груди, дернуло вверх, и не успел он даже вскрикнуть, как уже сидел верхом на высоте трех метров над землей. Ладно еще, «тарелку» не выронил. Ноги и «пятую точку» тут же начало ощутимо припекать. «Ох, волдыри будут — на всю задницу», — подумал Тим, ерзая на горячей коже чудища, но подумал скорее весело, чем мрачно.

— Почему Годзилла? — спросило чудище, разворачиваясь к лесу и начиная движение. — Мне незнакомо это слово. Что оно значит?

Против ожидания, двигалось чудище плавно и ровно — Тим чувствовал себя, как будто в автомобиле по гладкому шоссе ехал, а не верхом на красном монстре по пересеченной местности.

— Ничего. — Тим пожал плечами. — Просто в моем мире так звали одно… существо, которое на тебя похоже.

Годзиллу, однако, эта новость здорово заинтересовала — он даже остановился.

— В твоем мире есть танар-ри?

— Не знаю, о чем ты. Если танар-ри — такие же, как ты, то — нет. Таких, как ты, у нас нет и никогда не было. Да и Годзиллы тоже не было на самом деле, ее в Голливуде придумали.

Чудище молча постояло секунд десять, потом двинулось дальше.

— А ты мальчик или девочка? — спросил Тим.

— Не понял вопроса, — ответил Годзилла. — Я не мальчик и не девочка. Я вообще не человек, я — танар-ри.

— Это я понял, — отмахнулся Тим. — Я хотел узнать, какого ты пола.

— Насколько мне известно, у танар-ри нет полов. И это правильно, потому что я нахожу деление на два пола неудобным. Неправильным.

Тим хмыкнул. Неважно в общем-то. Значит, он — оно. Чудище. Этот, как его — гермафродит. Тим вспомнил непристойный школьный стишок и ухмыльнулся. Тем временем под ногами у Годзиллы захрустели ветки кустов — они дошли до границы леса.

Сегодняшнее путешествие по лесу понравилось Тиму куда больше вчерашнего. Годзилла пер по лесу, как танк, с треском проламываясь сквозь кусты. Лесные обитатели уже не поглядывали на Тима с гастрономическим интересом, а, наоборот, разбегались с писком. Если успевали. Тим несколько раз замечал, как Годзилла выстреливает своими складчатыми конечностями в сторону, выхватывает какую-нибудь истошно верещащую зверюшку и подносит к себе. Что он там с этими зверюшками делает, Тим не видел, но догадывался. Уж явно не по шерстке гладит и отпускает. Это наблюдение Тима ничуть не испугало, скорее даже наоборот — он чувствовал мрачное удовлетворение. Во-первых, у него не было ни малейших причин сочувствовать обитателям этого леса, а во-вторых, то, что Годзилла не прочь пожевать мяса, только отдаляло его от местных сбрендивших вегетарианцев и делало более человечным, что ли. Тим сидел, пригнувшись, держа перед собой «тарелку», почти прижавшись всем телом к горячей коже чудища (от веток прятался), и думал злорадно: «Шаретор-хренатор, напридумывали тут — то нельзя, се нельзя, радоваться нельзя, мясо есть нельзя, и чё, помогло это им? Вот отнеслись бы к Годзилле по-человечески — были бы живы».

Наступление темноты движения Годзиллы не остановило и не замедлило — он так же продолжал ломиться в каком-то только ему ведомом направлении. Тиму же приходилось хуже — его зверски клонило в сон. Тепло, идущее от кожи Годзиллы, в паре с накопившейся усталостью делали свое черное дело — Тим периодически проваливался в дремоту, просыпаясь оттого, что стукался лбом в порядком нагревшуюся «тарелку». Пожалуй, пора было остановиться на ночевку — один раз Тим уже чуть не слетел на землю, получив по лбу веткой — хорошо еще, не слишком толстой. Он собрался попросить Годзиллу об остановке, но тут его транспортное средство решило подраться с кем-то. Или кто-то решил с ним подраться — Тим не рассмотрел в темноте. Этот «кто-то», судя по звукам, был тоже приличных размеров, и Тим испытал несколько неприятных моментов, с трудом удержавшись на спине Годзиллы, когда тот резко отпрыгивал в сторону. Удержаться ему таки удалось, но «тарелку» он выронил. Схватка закончилась секунд через тридцать после начала безоговорочной победой Годзиллы. Причем последние десять секунд невидимый противник, похоже, пытался сбежать, но у него не вышло. Годзилла потоптался возле неприятно булькающей, смутно видимой в темноте туши и уже нацелился двинуться дальше, но Тим его остановил: