Олег Верещагин - Там, где мы служили...

Второй куплет пели уже вместе — эту песню с неизвестным автором любили на фронтах.

Наступила тишина. Эрих протянул: «Да-а…» — и негромко ругнулся по-немецки. Жозеф разлил самогон.

— Иди к чёрту со своим пойлом, — посоветовал Иоганн. — Я слышал — от него слепнут нечего делать.

— Слепнут от технического спирта, если кто такой идиот и его пьёт, — возразил Андрей.

— Ты просто чертовски умный, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Эрих. Андрей в ответ шевельнул бровями. Жозеф предложил неожиданно:

— Давайте сыграем в интересную игру…

— В пое-езд! — с идиотским восторгом перебил его Андрей, и они с Еленой расхохотались — очевидно, им эта фраза что-то говорила.

— В «вырвиглаз», — с угрозой сказал Жозеф. — Я в покер хотел предложить сыграть… Эй, Густав, ты в честь какого праздника решил надраться?

Поляк под шумок высосал третий стакан. Кажется, вопроса он не услышал.

— А всё-таки все славяне — алкаши, — сказал Эрих. Елена кашлянула, и немец смутился, а девушка с невинным видом спросила:

— А это правда, что в старые времена если в Германии вечером кто-то шёл по улице трезвым — его сразу принимали за иностранца?

— Ага, — злорадно сказал Джек, — получил, чёртов краут?! Так его, агрессора, братья-славяне!

— Эх, а ещё германцы, — укорил Эрих англосаксов, и Дик заметил:

— Были. Далековато наши пути разошлись… хотя сейчас, похоже, вновь сходятся. Меня это радует.

— Изменчивая барышня Политика… — насмешливо пропел Ник.

— Кто-то хотел нас учить дедовым секретам рукопашки, — напомнил Эрих, и канадец кивнул:

— Хоть завтра.

— Ник, — спросил Джек, — а у тебя есть девчонка?

Ник слегка покраснел и, расплескав, пододвинул к себе стакан с самогоном.

— Не пей ты эту гадость, — посоветовала Елена. Но Ник уже опрокинул стакан и сидел, выкатив глаза и пытаясь открыть рот и вдохнуть поглубже, что в целом было не слишком умно.

— Стоп. Закуси, — Андрей деловито сунул во всё-таки открывшийся рот кусок хлеба с аккуратно уложенной шпротой. Ник бешено задвигал челюстями, потом выдавил:

— Первый раз пью, честное словооо…

— Лучше бы и в последний, — заметил Дик. — На войне вовсе не обязательно пить. Или тебе понравилось?

Ник под добродушный смех замотал головой.

Андрей достал фотографии — пока он валялся в госпитале, из дома переслали письмо со снимками заново строящейся Занадыровки.

— Девчонок полно, — со смехом, но и явно озабоченно говорил русский. — Много ли они там одни сделают?

— А красивые девчонки, — заметил Жозеф, вертя одну из фотографий. — Может, поеду в отпуск к тебе, передам привет, помогу…

— А ты что-то можешь? — ехидно осведомился Эрих. — Только породу испортить…

— «О нас не беспокойся, — читал между тем Андрей, не обращая внимания на снова затеявшийся спор. — Тут у нас теперь тихо, даже банды не доходят. Ты, главное, воюй хорошо и приезжай в отпуск, а лучше бы и насовсем…» Насовсем, — повторил он, уставившись поверх письма в стену остановившимся взглядом.

— Браунид офф, — сказал Иоганн. Джек покосился на швейцарца:

— Неужели ты никогда не скучаешь по дому, сержант?

Лицо швейцарца стало задумчивым.

— Я жил в одиннадцати местах, — сказал он серьёзною — Из своих девятнадцати я провёл в Винтертуре лет пять, не больше. Два первых и три между десятью и тринадцатью, когда отец получил назначение в Айсонскую школу. Моим домом всегда была моя семья. Если я и скучаю, то лишь по ним.

— Эй, — вдруг поднял голову не ставший продолжать спор и о чём-то задумавшийся Жозеф, — а давайте скинемся? — он полез в карман и вытащил чеки, примерно на триста. — Оп! Держи, Андрей. Пошлёшь в деревню.

— Хорошая идея, — Иоганн тоже сунул руку в карман куртки.

— Пожалуй, — согласился Дик. Все задвигались, доставая чеки, но Андрей воспротивился: