Михаил Манахов: Арест карбонария. Поэма в одиннадцати частях с прологом, эпилогом и послесловием

Двадцать пятый год и скоро осень,
Птицы собираются на юг.
Александру скоро сорок восемь
И печаль, его привычный друг,
Часто и подолгу навещает
В сумраке заброшенных аллей,
Где он неизменно вспоминает
О покойной дочери своей.
Рана эта всё больнее гложет,
Беспокоит даже и во сне.
Александр забыть о ней не может
И о том, как счастлив был он с ней.
Летом он, вдали от дел придворных,
Был рассеян, библию читал,
И салонов петербургских, модных,
Кажется, совсем не посещал.
Правда, был весною принц Оранский,
С ним дела Союза обсуждал.
Александр ему: «Мне трон мой царский
Тягостен. Я от него устал».
•••
После сейма праздное безделье
Некий Шервуд дерзко вдруг прервал,
Написал донос и Аракчеев
В кабинет к нему его послал.
Шервуд всё царю про возмущенье
В армии подробно рассказал.
Намекнув про лиц, «что поважнее»,
Александра даже испугал.
Мальчики гвардейские ничтожны,
Их слова-пустая дребедень,
Но совсем другое те вельможи,
Чьи примеры Пален, Беннигсен.
Эти слов на ветер не бросают
И доводят дело до конца.
Жертв своих бесстрастно убивают,
Это те, сгубили что отца.
Из доноса понял: всё семейство
Решено под новый год убить.
Александр на это: «Шервуд, действуй.
Мы врага должны опередить».
Только знал, опасны не гвардейцы,
Те, из незначительных чинов,
А, возможно, кто-то из семейства,
Кто взойти на трон давно готов.
•••
Вскоре принесли письмо от Витта:
Рвался граф к царю, чтоб донести
На южан.
– Как надоела свита.
Как же мне от них себя спасти?
Изменить навек свою судьбину
Только наяву, а не во сне
Увидать святую Палестину,
Снять грехи, которые на мне.
Получить святое отпущенье
В тех, пока ещё святых местах.
И потом найти успокоенье
В крымских верноподданных садах.
Александр, опытный политик,
Понимая, что дворец-капкан,
Действовать решает по наитию.
И судьба ему дарует шанс.

Виллье, врач, сказал: «Больна царица
И в печали тает, как свеча.
Во дворце душой она томится,
Вам на юг бы съездить сообща».
«В Таганрог! Уж там любой мятежник
От моих не скроется орлов.
Собирайся, Дибич, скоро едем
Прочь от сих убийственных дворцов» —
Александр ожил, развеселился,
Закипела молодость в крови.
Он, обняв печальную царицу,
Вспомнил дни своей младой любви:
«Я, душа моя, вперёд поеду.
Подберу нам домик для житья.
За тобой потом уже заедут.
Будем жить с отрадой, ты и я.
Тёплый воздух хворь твою излечит,
Воздухом морским с тобой дышать
Будем каждый день, а каждый вечер
Молодость с любовью вспоминать».
•••
Остров Каменный. Ночные тени
От деревьев. Мрачен старый парк.
Во дворце, в одном окне горели
Свечи. В кабинете, где монарх
И его любимец Аракчеев
Что-то обсуждают допоздна.
Осенью в окно прохлада веет,
Светит полумесяцем луна.
– Аракчеев, слушай, я с царицей
Очень срочно еду в Таганрог.
Вызвал я тебя к себе проститься.
– Государь, я буду одинок
Буду здесь один за вас молиться.
– Помни, связь ты с Шервудом держи.
В сентябре там всё должно решиться,
Только, знаешь, очень не спеши.
Присмотрись поближе к графу Витту,
Что-то генерал никак юлит.
Корысть гложет видно сибарита.
Не с казной ли часом он шалит.
Глубже вникни ты в его делишки,
Витт он ведь искусный интриган.
Шашни эти, девочки, картишки
Не дешёвый, знаешь, балаган.
Мне подробно всё потом изложишь,
Дибичу депеши свои шли.
– Что-то, сударь, я за вас тревожусь,
Как бы Вас враги не извели.
– Брось, пустое. Мне пора в дорогу,
К югу. К морю дальнему пора.
Обо мне молись почаще Богу,
Друг мой, ведь – грехов на мне гора.
Тот пакет, в Успенском, ты же знаешь
Привезёшь ко мне, когда скажу.
Ты меня в беде ведь не оставишь?
Ну, ступай. Один я посижу.

Аракчеев, этот служка царский,
Графа Витта злой антагонист,
Страх почуяв, сильно испугался.
И душой от этого раскис.
Он не зря чутьём звериным понял —
Александр на троне не жилец,
Обречён и кончится приволье.
Понял, без царя ему конец.
Замер он перед иконостасом:
– Без царя они забьют меня.
Но спасёт временщика Настасья,
В Грузине кровавая резня. 5 5 Заболев в Таганроге, Александр несколько раз вызывал к себе Аракчеева, находившегося тогда в своем имении Грузино, но тот упорно отказывался приехать, ссылаясь на тяжкое моральное состояние в связи с убийством дворовыми людьми его экономки и сожительницы /Настасьи Минкиной. прим. автора/; он даже самолично сложил с себя полномочия командующего военными поселениями, чем несказанно удивил высшие чины России. / А.Н.Сахаров «Александр I». Наука, 1998/
Несмотря на то, что царь сердечно
Все его достоинства ценил,
Вмиг лакей забыл о дружбе вечной
С тем, в ком не увидел прежних сил.
Сельский дворянин, почти, что нищий
Власть к рукам огромную прибрал.
И князей считая за людишек,
С лютым сладострастьем унижал.
Но служил всегда тому, кто в силе.
Не за честь, за ласку лишь одну.
Прежнего кумира вёл к могиле,
И уже пред новым спину гнул.
Даже и узнав, что отравили
Александра те, с кем тот дружил,
Он бы и тогда, как лошадь в мыле
Этим отравителям служил.
В нём душа не дрогнет, боль не схватит.
Чёрные дела свои верша,
За добро, предательством отплатит
Тёмная лакейская душа.