Михаил Манахов: Арест карбонария. Поэма в одиннадцати частях с прологом, эпилогом и послесловием

Царь, романтик по природе,
Знал про заговор давно:
Князь Васильчиков, тот, вроде,
Доносил, но под сукно
Положить доклад решает
Венценосный либерал:
«Не судья я им, мешает
Совесть. Так что генерал
Делу ход давать не будем.
Подождём, чтоб пыл угас,
Нас сама судьба рассудит.
Дело там пустое, князь».
•••
Между тем проходит время,
Пыл не хочет остывать,
Вольнодумства зреет семя,
Недовольных множа рать.
Вольнодумие покрепче
Многолетнего вина.
Только может ли облегчить
Жизнь свобода лишь одна,
Если жить не по закону,
А по прихоти своей?
Как же строить злу препоны,
Коль свободен и злодей,
Что скорее будет силой
Остальными управлять.
Те свободны лечь в могилу,
Раз не могут воровать.
•••
С тем ушёл в дела Европы
Царь от дум, что досаждали.
А в России санкюлоты
Конституцию желали.
Мнились им Дидро с Вольтером:
– Петербургу с русской Фрондой
Быть Парижа братом сводным-,
Так мечтали офицеры.
Только было их фрондёрство
То ли модною игрой,
То ль ребяческим позёрством
Скучной зимнею порой.
Между картами с шампанским,
Фейерверками балов,
Волокитством, дуэлянтством
И пустой бравадой слов.
Как-то мелко это всё же,
Эх, российская беда
Пустословием глупость множить
Да витийствовать года.
Пошумит, запив шампанским,
Речь свою смутьян со шпагой,
И затем в салоне дамском
Будет с этой же отвагой
Разбивать сердца красавиц
Звуками романсов томных.
Чтоб разбив, сей час оставить,
И опять шуметь в салонах.
Были те, кого обидеть
Император мог в сердцах.
Да и те, себя кто видеть
Мог лишь в роли удальца,
Якобинца или Брута.
Кто примерить сгоряча
Мог себе, на сцене будто,
Роль тирану палача.

Двадцать с лишним лет десница
Александра Русью правит.
Власть его гнетёт. Томится
В нём душа. Хотя восславят
Век его, триумфа полный
После взятия Парижа.
Ну а он в ночах бессонных
Смерти ждёт. Она всё ближе.
Знает он-кругом измена,
Молодые санкюлоты
Возжелали перемены
Власти. Ждут переворота.
А царя, хоть он всё знает,
Не страшит исход смертельный.
Словно он того желает,
Словно сам ждёт перемены.
•••
Офицерство тайно ропщет.
Побывавшие в Париже,
Захотели, как в Европе
Жить в России. Царь им: «Вы же
Уравнять в правах хотите
И дворян и мужиков?!
Полно, право, не шутите,
Где порядок без оков?
Вы быть может позабыли
Пугачёвщины разбой?
Здесь у нас не Пикадилли.
Русский путь особый, свой.
А какой, никто не знает.
И пока что, как вчера,
Этот лес заполыхает
От беспечного костра.
Не будите искрой пламя,
Не бросайте слов пустых.
Не ломать устои зданья,
Укреплять нам нужно их,
Просвещением народа
Благонравие взрастив.
Только так придёт свобода,
Всё иное-это миф.
Нужен вам закон с той целью,
Чтоб царями помыкать.
Чтобы праздность и безделие
Тот закон мог охранять.
Не взойдёт сия химера
На Руси. Помилуй Бог!
Без Царя исчезнет Вера,
Жизни праведной Исток.
Темнота страшнее рабства,
В тёмных душах не живут
Состраданье, сила братства.
Там разбойник или плут.
Нужно свет зажечь в тех душах
Веры пламенем, Христом,
Научить те души слушать,
Слышать сердцем. Лишь потом
И свобода будет благом
Для возвышенных умов…»
Вздрогнул царь. Под русским стягом
Шли полки. Их дружный рёв
Отдавался гулким эхом
В его царственных ушах.
Русский путь. Тут не до смеха.
С кем ты, русская душа?