Лилит Мазикина - Цыганские сказания. Собранные и записанные в различных областях Венской Империи

У цыган не очень принято целоваться. Кристо берёт меня за руку – ладонь к ладони – чтобы молча повести к одному из выходов с территории дворца.

– Как прошёл день? – неловко спрашиваю я.

– Хорошо, – он отвечает, как всегда, не глядя.

– М-м-м, отлично, – бормочу я. Мой день прошёл отвратительно: с утра лопнула такая прочная на вид подошва форменного ботинка, потом я так клевала носом под русские деепричастия, что это стало заметно преподавателю – похоже, он обиделся, потом я пыталась одолеть русские деепричастия; за обедом ошпарилась горячим кофе и облила им же какие-то приказы из тех, что должна была подписать. Секретарь собрал их со столь кислым видом, будто пара коричневых пятен действительно им повредила. Почему нельзя подшивать в архив бумажки с кофейными пятнами? Что, от этого у меня подпись превратится в поддельную, или слова в приказах и прошениях изменятся? Как ужасно, что из-за Бог знает кем придуманных глупых правил я должна чуть не полдня провести с чувством вины!

– Левую руку в плече потянул, – дополняет Кристо свой отчёт. Я киваю идущим навстречу гвардейцам. Ловаш одно время горел идеей приучить «волков» отдавать друг другу честь; мне пришлось очень настойчиво объяснять ему, почему это никак невозможно, и читать лекцию о менталитете цыган вообще и «волков» в частности. Заодно мы рассмотрели и отложили как не самую лучшую мысль о выборе высоких киверов форменным головным убором гвардейцев. В качестве компромисса между киверами и по-граждански вольготно выставленными шевелюрами родились уставные косынки в духе юных следопытов. В парадном варианте к ним крепились возле правого виска специальные кокарды. По счастью, этим чувство прекрасного нашего императора оказалось вполне удовлетворено.

Святая мать, всё, что я действительно решаю на своей должности – дизайн атрибутов гвардейской формы.

– Потянул? Сильно? На тренировке?

– Нет. На репетиции парадного выхода императора в помещение.

О да, любимое развлечение Ловаша. Парадный выход императора в помещение – это не какое-нибудь жалкое заседание министров по вопросам расчёта бюджета Венгрии на следующее полугодие.

Ладно, достоинство Батори не в том, что он отличный экономист или дипломат, а в том, что он умеет окружить себя отличными экономистами и дипломатами. Просто у меня снова испортилось настроение и хочется поворчать.

А вот караульные дворцовой гвардии – в отличие от императорской, всё-таки в киверах – чеканным движением вскидывают руки к козырькам, отдавая нам с Кристо честь.

Чем ближе выход, тем больше у меня портится настроение.

Я не хочу домой. Я – не – хочу – домой.

Я там задыхаюсь. Я задыхаюсь в чудесной просторной трёхкомнатной квартире в новой удобной многоэтажке – доме для чиновников, куда нам пришлось переехать по настоянию Ладилава Тота. Я задыхаюсь в одной квартире с мужем и свекровью. Я не имею ничего против них самих, но мы сидим там почти всё время, будто пауки в банке. Мы сожрали друг другу весь кислород. Напряжение последнее время стало ощутимым даже физически: постоянно кто-то кого-то чем-то заденет, или что-то уронит, или обольёт, хотя места, казалось бы, всем хватает. Я не привыкла так жить. До обряда я шаталась по городу, как мне вздумается, выступала, болтала с подружками в кафе… То есть, я могу поболтать с Госькой здесь, в служебной столовой, но мне кажется не очень хорошей мысль щебетать о своём, о девичьем в присутствии пары десятков лишних ушей. Это как-то совсем глупо.

– Может быть, немного во дворе посидим? – предлагаю я, втискиваясь в салон служебного автомобиля. Да, я маленькая, а салон довольно большой, но мне отчаянно не хватает воли; я влезаю в машину с этим своим желанием воли, и вместе нам ужасно там тесно.

– Лилян, я устал, – морщится муж.

Мы едем домой.

***

Более странной свекрови, чем тётя Дина, не найти.

Я не жалуюсь, упаси меня Боже. Я констатирую факт. Более странной цыганской свекрови, чем Динара Коваржова, не бывает.

Настоящая цыганская свекровь – взрослая; то есть, тётя Дина тоже взрослая, но она такая взрослая, как мать школьника. А нормальная свекровь – взрослая-взрослая. Она должна быть к тому же величественной, в теле, должна двигаться и смотреть с осознанием собственной важности. Правильная цыганская свекровь взглянула только – невестка побледнела, бровью шевельнула – молодуха в ноги ей валится. Правильная цыганская свекровь ест рахат-локум под чашку кофе и посматривает, всё ли в её царстве ладно, покуда сношеньки бегают с тряпками – пылюху вытирают.