Тимур Максютов - Про звезду (сборник)

Новый павильон провинциального аэропорта заполняли помятые командировочные да работяги-вахтовики. Блондинки с накачанными губами брезгливо оглядывали зал. Эти наверняка в Хургаду. Метель била в стёкла мокрыми ошмётками.

– Ты не стремайся, пей коньяк. Мне не жалко. Все знают: Вован щедрый.

– Спасибо, – пробормотал я и пригубил.

– Я ведь к чему, – Вован доверительно оскалил золотой частокол, – будто ангел какой за мной присматривает. Все тендеры мои. На трассе год назад по мобиле заболтался, вылетел на встречку, под автобус. Пассажиры в кашу, а я жив. В девяностые всю «стрелку» собровцы перемочили – на мне ни царапины. Даже косились некоторые. Мол, стучит Вован. Ну, я пасти быстро заткнул. О, кошак! Люблю. Иди сюда, кыс-кыс.

Симпатичный дымчатый котёнок вылез из-под буфетной стойки, доверчиво ткнулся в мясистую ручищу. Я улыбнулся провинциальным нравам: в Москве вся санинспекция уже бы набежала.

Толстяк довольно обвёл рукой павильон:

– И это – моя работа. Колонны видишь? Мне сначала город заплатил за демонтаж старого моста, я конструкции разобрал. Другой бы в лом сдал, а я умный. Подкрасил – да сюда. Город снова заплатил – за материал и работу. А ты чем занимаешься?

– Хранитель.

Вован хмыкнул:

– Типа, кладовщик? Ну, тоже дело нужное. Я что сказать хотел: не просто так меня берегут. Чуйка есть. Я ведь как бы между этими всеми (Вован презрительно кивнул на вахтовиков) и самым верхним начальством. Типа, промежуток. Или нет, вставка?

– Прокладка? – предположил я.

– Ты это, за метлой следи. Прокладка – она с крылышками, понял? Сказать, куда засовывают? Так вот. Особая моя судьба. Знаю. Может, президентом буду. Или батей римским.

– Папой, – машинально поправил я. Глянул на часы и заторопился, – спасибо за угощение, Владимир. Я пойду. Работа.

– Давай, охранник.

Я подмигнул задремавшему под столиком котёнку и вышел в мокрый снег. Посмотрел на прохудившееся небо, пробормотал:

– Не «охранник», а «Хранитель».

Хранителям нельзя радикально вмешиваться в ход событий. Запрещено останавливать цунами. Но можно бросить один спасательный круг. Выбрать прокладку и беречь её до нужного момента.

Отошёл подальше, спрятался за углом. Нажал тангенту.

– Мурр.

Хранитель на задании имеет право прямой связи с Королевой. Я увидел, как, сияя рыжей ухоженной шёрсткой, она зевает, обнажая ослепительные клыки.

– Всё по плану, Ваше Величество. Десять секунд.

– Мяулодец.

Грохот – как взрыв. Завыли от ужаса сигнализации автомобилей. Огромная крыша нового павильона, перегруженная мокрым снегом, подломила ржавые конструкции и рухнула, хороня под собой надутых блондинок, небритых командировочных и разливающих дешёвую водку вахтовиков.

И Вована.

Это я вытащил тебя, шестилетнего, из воняющего тиной пруда, Вован. Я закрывал от пуль твою тушу на стрелках. Я вывернул руль летящего тебе навстречу автобуса.

Чтобы в назначенный час ты исполнил Истинное Предназначение.

Там, в кромешной тьме, в сдавленных стонах умирающих, ты сейчас лежишь кровящей прокладкой между покорёженным железом и смятой столешницей. А под тобой – плачущий от ужаса дымчатый котёнок. Целёхонький.

Спасатели разберут завалы и достанут его вместе с выжившими двуногими.

Его – будущего Принца-консорта Галактической Империи Барсика Второго.

Точнее – И-мяу-перии.

Слава Королеве!

Природа попутала. Снег испуганно коснулся почвы – как нежная девушка точёной ножкой холодной воды – и, ужаснувшись, растаял.

Конец декабря: у французов расцветают розы, у нас – подснежники. Третий урожай лисичек собирают дачники, и делают жарёху из зимних грибов.

Тем не менее, я достал тёплую куртку и фетровые сапоги. Сейчас такие продают в обычном военторге, а тогда…

– Может, передумаешь?

Любимые серые глаза, спрятанные слезинки в уголках. Двадцать лет.

Двадцать лет подряд, в конце декабря, она задаёт один и тот же вопрос. И слышит один и тот же ответ.

– Родная, ты же понимаешь. Я обязан. Я должен.

Встревает дочка. Она знает всё: предки – динозавры; жизнь – проста; обязательства исчезают вместе с желанием их исполнить.

– Па, ну бред же. Мне восемнадцать лет, и я ни разу не встречала Новый год вместе с папой. Ладно бы, ты нас бросил…

– Таня! – кричит жена. Она суеверна.

– … или там, к молодой соске ушёл. Мамуля, успокойся. Так ведь всё же хорошо, вы у меня – вообще родаки зачётные. Вы там погрязли в бетоне древнего дерьма, и ладно. Но Новый год я готова встречать в семье. И даже… Барабанная дробь! К нам придёт Антон. Я пригласила, и он согласился.