Геннадий Марченко - Возвращение [СИ]

– Добрий день!

К нам метнулся невысокий толстячок с пышными, обвислыми усами и широкой, в половину лица, улыбкой. Хотелось верить, что она искренняя.

– Голова сільський адміністрації Микола Володиморович Нюхня, – представился тот.

– Як дісталися? Я уже немного освоил местную мову, и ответил за всех:

- Добрались в целом справно, разве что дороги у вас тут, товарищ Нюхня…

- Тут ми нічого вдіяти не можемо, – огорчённо развёл руками толстячок.

– Но в планах на следующий год сделать щебёночное покрытие, – вставил представитель областной администрации.

После чего нас повели в сельсовет подхарчиться с дороги. Пусть ассортимент был и не столь впечатляющ, как накануне в Тернополе, однако обилие ожидавшей нас еды вызывало подозрение, что встанем мы из-за стола изрядно потяжелевшими.

Далее последовало размещение личного состава в каком-то бараке, причём малая, женская половина от мужской была отделена двигавшейся на проволоке шторкой. Там разместились Быстрицкая, гримёрша, костюмерша и помощница режиссёра, в обязанности которой входило обеспечение всех моих и иногда второго режиссёра прихотей, в пределах разумного, конечно.

Утром мы целой делегацией отпарились осматривать места будущих съёмок. А ничего так сельцо, живописное. Причём на окраине в наличии имеются даже мазанки с соломенными крышами – как раз то, что доктор прописал. Ничего страшного, что в них люди живут, уж ради съёмок на недельку переберутся к родственникам. Тут всё село роднёй повязано, не может быть, чтобы ни приютили.

– Так, Адольф (меня так и подмывало назвать его Адик), записывай, какие дома мы экспроприируем для съёмок. Вот этот… этот… и вон тот, за оградой, на которой крынки сохнут. Они в одной локации, близко друг к другу, и камера сможет их разом захватить, получится такая массовка из мазанок.

Бергункер старательно выводил в блокнотике карандашом, от усердия высунув кончик языка. Я краем глаза заглянул в его записи, и увидел, что мой помощник успел набросать общую схему улицы, крестиками отметив нужные дома. Хау стоял рядом, профессионально прикидывая ракурсы будущих съёмок. Сзади замерли остальные члены группы, включая Никулина, Быстрицкую и Милляра.

– Так, а теперь пойдём глянем церквушку.

Милляр оказался ещё и набожным человеком. Шагов за сто до церкви он вдруг остановился и стал креститься. Следуя его примеру, перекрестился и я, больше никто не рискнул. Даже если среди участников нашей бригады и были верующие, в эпоху воинствующего атеизма им это приходилось скрывать.

Церковь выглядела даже ещё величественнее, чем на чёрно-белом фото. К нашему появлению староста храма – строгая женщина лет шестидесяти – всё-таки отперла её двери. Хотя, как нам доложили, местный батюшка всячески противился съёмкам фильма в святом месте и в сердцах уехал на месяц к родне в Чернигов, бросив осиротевшую паству на произвол судьбы. Это он ещё не знал, какую чертовщину мы будем снимать, иначе вообще проклял бы нас до седьмого колена. А может и проклял авансом, просто мы этого не знали.

Я прекрасно помнил сюжет фильма с Куравлёвым и Варлей, и решил, что не стоит изобретать велосипед. Снимать будем то же самое, по возможности подражая оригиналу. Своей идеей-фикс я считал переработку концовки фильма, сотворения реально жутких чудовищ, а не сказочной нечисти, впоследствии насмешившей искушённого западного зрителя. Воплощению моего замысла должны были послужить костюмы, эскизы которых у мастеров своей киностудии я утверждал лично, и которые должны были примерно через месяц прибыть в Москву. А также приезд лично Джека Пирса, гуру гримёрного мира, сделавшего себе имя на фильмах о Франкенштейне и Дракуле. Я подобрал Пирса после его странного увольнения из «Universal», и знаменитый гримёр с греческими корнями отвечал мне взаимностью. В том числе дав согласие на прилёт в Москву, чтобы поработать над советским фильмом ужасов.

Утробу старой церкви будет изображать один из павильонов «Мосфильма». Там планировалось снимать все эпизоды, происходящие внутри церкви и, само собой, финальную сцену. Я живо представлял, как нечисть самого что ни на есть демонического вида передвигается на карачках, ходит как зомби, ползает по стенам и даже летает благодаря перепончатым крыльям. А вершиной воплощения нечисти должен быть стать образ Вия. Не поленился, перечитал Гоголя, представил это коренастое существо с железной маской и веками до земли. Пирс уже был мною проинформирован и озадачен созданием на основе гоголевских видений такой страхолюдины, чтобы зритель после просмотра фильма ночью просыпался с криками и мокрыми от пота простынями.