Алекс Коста - Вавилон и Башня

Из задней двери сразу два лба. Молодых, не видел раньше. Оба армейские. Не наши, не афганцы. По ходу, Чечня, первая кампания. Там ребята поборзее получались. Мы-то идейные были. Народу Афганистана помогали, сеяли права и свободы. Насеяли своими телами, блядь.

– Слышь, пацаны, – выхожу. – Давайте побазарим, – предлагаю и чую, сейчас эта бесполезная «оса» из-за спины выпадет, сука, тогда уже «давайте побазарим» не прокатит.

– Ты кто?

– Я? Бэдэ. Начальник охраны Вениамина. Косепор там вышел, но разрулим, бля буду.

– Ты деньги снимал?

– Не. Это жена его. Испугалась. Молоденькая еще. Сейчас все назад отдаст, слово даю.

– Откуда она про бабло знает?

– Не знаю. Может… – понимаю, что они от Лизы не отстанут. От Егора тоже. Значит, есть только один вариант. – Давайте как-то все спокойно порешаем.

– Щас наш человек приедет и порешаем. Бабенка где?

– Уехала.

– Мы посмотрим, не против? – и такие проходят мимо меня.

Тут, в натуре, время как остановилось. Все в молоке, сердце колотится. Мысля только одна: эти бритые – торпеды, с ними базарить бесполезно. Они только один базар понимают.

Выхватываю «осу», рву одного за черепушку. Рука чуть соскользнула. По ходу, этот бычара бреется каждый день. Голова, что мяч.

Но кое-как откинул, и, пока он машинально рот открыл, «осу» туда. Хруст зубов передних. Так, поглубже – и на курок «раз-два».

Опять все в замедленном. Отдача сильная в упор. Блядь, правая рука повисла как плеть. Плохо, Бэдэ, ох как плохо.

Но у торпеды сзади дыра, мозги висят. Вот и порешали.

Кое-как левой у него из-под куртки волыну вырываю. ТТ, е-мое, экономят на торпедах, экономят.

На предохранителе. И затвор у ТТ жесткий, одной рукой не сдвинуть. Пока в коленях зажимал, пока то-се… второй бычара уже опомнился, и мне в плечо, тоже, по ходу, из ТТ, сразу не дырка, а какая-то круговерть из крови и костей.

«Так, – успел подумать я. – Ну вот оно как».

Я из ТТ, левой рукой ему сверху вниз. И расчет был правильный. Пули со смещенкой у этого сучары. Так что выстрелил вроде в правое бедро, а выход на левую ключицу пришелся. Вот такой сложный маршрут. Но тот сразу осел, глаза закатились. По ходу, пуля еще через спинной мозг прошла, сразу всю опорно-двигательную вырубила. Помню еще чего-то со времен учебки.

Сзади слышу еще выстрелы и не понимаю, кто стреляет. Потом, чувствую, лежу в чем-то мокром. Сверху кто-то наклоняется, я в него – пару пуль. Тут уж без сложных траекторий обошлось, прямо в голову третьему, который, по ходу, на подрыве в тачке сидел.

Сам чую, мокро совсем подо мной. Значит, крови много натекло. Значит, значит… тут наклоняется еще кто-то. А у меня уже со зрением беда, похоже, накрылось. Хорошо, слух остался. Понимаю, Лиза это.

– Бог-дан, Бог-дан… пожалуйста, Бог-дан.

«А чего, пожалуйста-то? – думаю. – Вроде и так уж все. Все. Ваще все…» – странные такие мысли.

– Бог-да-н…

«А может, это она не меня, а Бога зовет? Может, на кладбище я уже? Может, отпевают? Почему тогда мокро так?! Если б в гроб положили, то, наверное, мокро не было бы. Почему в гробу мокро? Е-мое, почему? Они чё, гроб мой в лужу, что ли, определили?!» – даже разозлился. Хотя какая уж разница, когда в гробу лежишь, мокро или не мокро… В луже он стоит или не в луже…

– Бог-дан…

Тут ко мне кое-как чего-то вернулось. Я и говорю:

– Лиза. Егор в Шереметьево-2. Твой паспорт у меня в кармане. Уезжайте. Лиза. Егор в Шереметьево-2. Твой паспорт… еще какие-то побрякушки. Главное, уезжайте. Сейчас. Не жди, Лиза. Не жди. Лиза. Твой паспорт у меня. Егор… – не знаю, сколько я это повторил раз. Много, наверное. Главное, чтобы поняла.

А когда открыл глаза, меня уже кто-то нес. Не на носилках, на спине. Как бывало в Афгане, когда еще медсанбата кричи не кричи, поднимешь бачу на спину и несешь. Иногда донесешь, положишь, а он мертвый уже. И такая тут тоска разбирает. Такая темень внутри. Вот как сейчас.

– Ладно тебе, бача. «Мы еще с тобою попоем» [102] «…мы еще с тобою попоем» – отрывок из песни А. Розенбаума «Лиговка». , – лязгает прям в ухо.

– Е-мое… это ты, серый, что ли?

– Ну а кто еще?

– Ты ж свинтил?

– Свинтил, но обещал вернуться. Слышал такое?

– Ладно…

Посмотрел вокруг. Мы сначала куда-то бежали, потом куда-то поднимались. Спина у волчары размером с двуспальную кровать. Я скользил на его шерсти и кое-как смотрел по сторонам. Вон оно как… уже полетели.

– Ты чего… тюльпаном работаешь?

– Я кем только не работаю, дорогой.

– Эх, е…