Владимир Колышкин: Исповедь летчика истребителя

- Кто вы такой и что вам нужно? - поинтересовалась она, вытащив гвоздь изо рта. Молоток женщина на всякий случай взяла покрепче. Разумеется, она говорила по-английски.

- Айм сори, простите, - сказал я, облизывая пересохшие губы и показывая на них пальцем, - не найдется ли у вас чего-нибудь попить?

Женщина недоуменно оглядывала меня с ног до головы. Я испугался, не оставил ли я на себе каких-нибудь улик и тоже осмотрел себя. На мне были домашние тапочки, спортивные штаны "Адидас" и обычная майка. Тривиально одетый гражданин, ничего подозрительного.

- Кам ин, - сказала женщина и поманила меня за собой, - плиз...

Мы вошли в дом. Стандартный двухэтажный английский домик. Внизу две небольшие комнаты. Одна из которых служит и прихожей и кухней. Наверху, очевидно, две крохотные спаленки. Скромная довоенная обстановка: комод, кружева, портреты в рамках. Обыкновенный диван. Застелен очень аккуратно. В доме витал дух одинокой женщины, может быть, тоскливый, но не сломленный. Скромную обстановку согревал теплом лакированного дерева музыкальный инструмент, по видимому, виолончель, которая висела на стене, на почетном месте. Интересно, кто на ней играет? Или играл?..

- Сит даун плиз, - хозяйка указала на один из стульев, хороводом собравшихся вокруг застеленного скатертью стола.

Я с наслаждением опустился на вогнутое сидение стула и откинулся на спинку. Боже, как я устал! Хозяйка вернулась на кухню, зажгла керосиновую плитку, поставила на нее кофейник. Потом открыла окно и кого-то позвала, судя по всему, дочку. Я сидел в гостиной, отдыхал и разглядывал многочисленные фотографии. Фотографии много скажут наблюдательному человеку, даже если вам ничего не известно о семье, в которую вы случайно попали. У женщины, хлопотавшей сейчас на кухне, был муж - красивый высокий парень - и двое детей: маленький мальчик и довольно большая девочка. Со старомодными, прошлого века усами папа или это, быть может, дед? Фотография родителей висела чуть дальше. Плохо было видно, но вставать не хотелось, да и зачем без причины тревожить хозяйку. Единственно, что меня серьезно взволновало и на что я хотел бы взглянуть поближе, это настенный отрывной календарь. Похудевший более чем наполовину, висел он над громоздкой коробкой радиолы. На листочке значилась дата моего боевого вылета: 26 августа 1940 года. С трудом я удержал себя на месте.

Умопомрачительно запахло свежесваренным кофе. Я обернулся. В дверях, ведущих на улицу, стояла девочка с фотографии, вернее, она уже была девушкой с довольно развитыми формами, хотя вряд ли ей исполнилось 16 лет. Деревенский воздух способствует не только быстрому созреванию сельскохозяйственных культур... Девушка исподлобья глядела на меня уже знакомым, маминым взглядом, настороженно-стеснительно покусывая белыми зубками снятый с головы платок.

- Хай! - сказал и помахал ей рукой, подражая чистеньким героям американских фильмов и помня, что Англия - страна хороших манер.

Девушка молча развернулась, как флюгер при резкой смене направления ветра, и выскочила из дверей. Только ноги мелькнули, стройные, оголенные. Может, я чем-то ее обидел? Возможно, они здороваются как-то иначе. Употребляют другие слова, потому что это "хай" слишком напоминает немецкое "Хайль!". А все немецкое они теперь должны ненавидеть.

- Коффи, - сказала хозяйка, ставя передо мной чашку дымящегося черного напитка. Я обжег желудок большим глотком. На вкус кофе был превосходен, а может, я просто отвык от настоящего кофе. Как мог, я выразил хозяйке свое восхищение. Осторожно, она начала расспрашивать меня. Когда я стажировался в английской эскадрильи, я успел нахвататься порядочно слов, чтобы в общих чертах понимать, о чем идет речь.

- Как ваше имя? - спросил я, чтобы перехватить инициативу и увести в сторону ее любопытство.

- Джейн, - ответила она.

- Фонда? - машинально пошутил я.

- Почему Фонда? Маккелли. Джейн Маккелли. Я - ирландка... А вы? Вы, как я поняла, не из наших краев? Из далека?

- Да, - вздохнув, кивнул я, - меня зовут Мартин... и я издалека. - Вы даже представить не можете, из какого я далекого далека...

- И вы всю дорогу шли в тапочках?

- Как вам сказать... - я поджал пальцы ног, словно они зябли, хотя пот с меня катился градом.

- Ладно, пейте кофе, а меня ждет хозяйство, мне сидеть некогда...

- Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, я скоро уйду, вот только допью...

Делая торопливые глотки, я глядел в открытое окно, на зеленую долину, залитую ярким полуденным светом, на далекие холмы с редкими низкорослыми сосенками. Теплый ветерок шевелил легкую занавеску. Где-то заливался трелью жаворонок. Шелестели листвой деревья, стоящие по ту сторону палисадника. А по эту сторону росли желтые и красные цветы, роскошные бутоны которых инспектировали тяжело гудящие шмели. Невероятно, подумал я, с какой тщательностью выписан каждый штрих этого мира! Вплоть до трещинки на подоконнике. Как бы я хотел поселиться в этом тихом уголке...