Андрей Саргаев - КОРМУШКА

- Уйдёт ведь, - Андрей смотрит вслед.

- Тебе-то что?

- Не знаю, но на душе как-то погано… Будто кошки нагадили, а теперь скребут, закапывают.

- Это рецидивы интеллигентности, они тоже все кровожадные были.

- Наверное, - согласился сын и кивнул в сторону улицы. - А это их на правозащитную демонстрацию вывели?

Заглядываю поверх его плеча и чувствую, как медленно-медленно встают дыбом волосы и по спине начинают бегать даже не мурашки - боевые слоны Ганнибала.

- Ой, папа… - Лена смотрела на меня растерянно и смущённо, а Санёк вообще делал вид, что его здесь нет, и не было никогда. - Андрюша… А вы как сюда попали?

- На мётлах, блин, прилетели, - Андрей со злостью пнул очередного почитателя, пытавшегося облизать его сапоги. - Признавайся, ты главная на этом шабаше?

Мог бы и не спрашивать, и так видно, с каким почтением к ней относятся тварёныши. Ловят на лету любую команду, заглядывают в глаза в ожидании похвалы или хотя бы одобрения, даже комаров плевками сшибают, не разрешая садиться на объект обожания. Вот что теперь делать? Отшлёпать бы по заднице за самодеятельность, так ведь поймут неправильно. И сожрут. Или залижут до смерти, союзники хреновы.

Но до чего же дико и неуютно ходить среди тех, кого привык видеть живыми исключительно в прицеле. Умом вроде понимаю, но внутри всё протестует, заставляя держать руки поближе к оружию.

- Пап, а мы тут это…

Стараюсь, чтобы в голосе звучал металл, а во взгляде чувствовалась ледяная строгость:

- Я надеюсь, дорогая моя, ты сможешь объяснить, что здесь вообще происходит. И кто такие вот эти вот… э-э-э… существа?

Одноухий зверёк у ног дочери сжался в комок и закатил глаза, явно собираясь падать в обморок. Я настолько грозен? Радует. Отцовскую любовь и прочие эмоции оставим на потом, пока - дисциплина, дисциплина, и ещё раз дисциплина. Распустились, нельзя из дома отлучиться, как детишки почувствовали свободу и дружно бросились заботиться о беспризорной живности. Ладно бы котёнка какого, или там щенка… нет же, умудрились приручить несколько сотен хищных, злобных, ядовитых и прожорливых тварей. Не понимаю, совершенно не понимаю нынешнюю молодёжь.

- Я всё объясню, пап, - Лена виновато и чуточку жалобно улыбнулась. - Только давай сначала Мишку вытащим, а? А то он у нас в канализации сидит.

- Зачем? - удивился Андрей.

- Не знаю.

- Как это, сама засунула, а теперь не знаешь?

- Он сам залез!

- Хм… показывай.

Сашка наконец-то набрался храбрости (или убедился в отсутствии репрессий), и вылез из-за спины старшей сестры:

- Да вот же этот люк! - тыкает пальцем, потом вспоминает, что так показывать неприлично, краснеет и засовывает его в нос.

Дружной толпой идём. Зверьё выстраивает оцепление в несколько рядов - такое ощущение, будто ими кто-то командует. Самый крупный, непривычного белого цвета, неожиданно подмигивает. Мысли читает, сволочь?

Остановились. Санёк опускается на четвереньки и кричит вниз, в тёмную глубину:

- Мишка, вылезай, придурок, я тебе уши надеру!

- Как с детьми разговариваешь? - Лена отвесила брату подзатыльник и наклонилась сама. - Миша, ты живой?

Андрей хотел вмешаться, но я остановил:

- Пусть. Разберутся, чай не маленькие.

Из люка послышался неразборчивый возглас, лязг чего-то железного, и вот после небольшой паузы показалась чумазая детская рожица. И тоже смущается.

- Ой… папа…

- Иди сюда, герой!

- И они, и они тоже!

- Они - это кто?

- Мы!

Видели когда-нибудь чёртика, выскакивающего из табакерки? Так вот он по сравнению с мальчишками - писаный красавец и образец чистоты. Эта троица умудрилась перемазаться всем, начиная с обычной глины и заканчивая смесью солидола с гудроном. Средний, Серёга, перехватив мой взгляд, гордо поднял подбородок:

- А мы напалм сварили! Настоящий! Только он не горит, а сразу взрывается! - чуть помолчал, и добавил. - Наверное, взрывается. Не испытывали ещё.

Паразиты, как есть паразиты. Слёзы наворачиваются на глаза, а горячий комок подкатывает к горлу, не разрешая ругаться. Потом обязательно в угол поставлю… потом, но пока крепко-крепко обниму.

- Засранцы, - бормочет Андрей и отворачивается, сделав вид, что его больше всего на свете интересует большой белый зверь по имени Василий.

Через минуту площадь напоминает цыганский табор, приглашённый на похороны циркового клоуна - кто-то ревёт в три ручья, кто-то пляшет… Не хватает только скрипок и дрессированного медведя на цепи. Впрочем, орущие на разные голоса тварёныши с успехом заменяют и первое и второе. Дети, облепившие меня со всех сторон, косятся на опасное соседство, отшвыривают самых надоедливых, и наперебой рассказывают о своих подвигах.