Андрей Саргаев - КОРМУШКА

Владимир Иванович нетерпеливо приплясывал в лодке, отчего та едва не черпала бортами, и махал руками, стараясь привлечь внимание.

- Греби сюда! - бородач в ответ поднял над головой двустволку. - Тут уже безопасно.

- Я мигом!

Миг растянулся на долгие двадцать минут - зацепившийся за какую-то корягу якорь не хотел подниматься, и после нескольких безуспешных попыток пришлось обрезать мокрую верёвку. "Чертобой будет ругаться", - промелькнула мысль. - "Ну и пусть. Сделаю ему другой, или вообще штук тридцать - хоть обожрись этими якорями!" Но вот, наконец, последний резкий гребок, и надувнушка зашуршала носом по песку.

- Тебя Михалыч прислал?

- Ага, и он тоже, - усмехнулся незнакомец. - И привет просил передать. Нужен?

- Привет-то? Давай сюда! - Никитин улыбнулся удачной шутке. - А то всё письма мелким почерком…

- Какие ещё письма?

- Не понял… разве это не ты на берегу писал?

- Ах эти…

- Ну! - обрадовался Иваныч и полез за пазуху. - Выпить хочешь?

- Да как-то…

- На задании нельзя? Служба, понимаю.

- Да вроде того.

- А я всё таки причащусь за знакомство. Стакана вот только нет, но и так сойдёт.

Он отмерил пальцем половину из оставшегося в бутылке и, привычным жестом поднеся к губам, изобразил статую юного пионера-горниста из парка культуры и отдыха.

- Приятного аппетита! - нож полоснул по открытому горлу и бородач сделал шаг в сторону, чтобы не запачкаться брызнувшей кровью. - Пить вредно, мужик.

Никитин упал на спину и быстро затих, а ленивые волны накатывались на берег, слизывая большое бурое пятно, расползающееся на мокром песке. Незнакомец заглянул в лодку, довольно рассмеялся, и, обернувшись, бросил:

- Запасливый ты дяденька был. Извини, мы не представлены… зови меня просто Петровичем.

- Эти? - Петрович показал на вколоченный в дверной косяк гвоздь с висящей на нём связкой. - Только там уже нет никого.

- Не понял, - Андрей ухватил пулемётчика за грудки и рывком приподнял над полом. - Что значит, никого? Куда детей подевали, уроды?

- Отпусти его.

Сын отшвырнул начинающуюся задыхаться жертву на диван, где уже сидела зарёванная Марина. Правильно, зачем портить внешний вид человека, который может ещё пригодиться? Если будет молчать, тогда, конечно, чуток подрихтуем - конвенции нас, увы, не сдерживают, всё исключительно на нашей порядочности. Предполагаемой порядочности.

- Где, кто и когда?

Внимательно смотрю на Петровича. Он потирает рукой шею, но держится невозмутимо - не чувствует за собой никакой вины?

- Сбежали мальчишки сегодня ночью, Николай Михайлович.

- Я слышал только про одного.

Собеседник усмехнулся:

- Этого оказалось достаточно. Потом он вернулся…

- И?

- Через подвальное окошко залез внутрь, в подъезд, спёр ключи… не забыл вернуть на место, кстати… А на обратном пути ребятишки хорошо прибарахлились в оружейной комнате. Естественно, об этом молчали и не докладывали наверх. Кому охота признаваться?

- Думали, само рассосётся?

- Да ничего не думали, просто отложили проблему на потом, и оказались, как видите, правы. По методу Ходжи Насреддина - или ишак сдохнет, или султан.

Информация, мля… И где теперь искать этих маленьких варваров, вооружённых, но опасных, в первую очередь, для самих себя? Были бы в городе только люди - и горе побеждённым! Но тут ещё неизвестно откуда взявшиеся тварёныши… пипец. Ружья в руках дадут чувство защищённости и всемогущества, в этом возрасте быстро переходящие в наглость. Проблема, да, и как решать, не знаю. И кто бы подсказал?

Андрей молчит и уходит к окошку, где в задумчивости начинает постукивать кулаком по деревянному подоконнику. Широкая доска не выдерживает насилия и трескается вдоль.

- Чёрт!

- Переломаешь тут всё.

- Я не про это. Твари уходят!

Не может быть, такое не в их привычках - если почуяли и взяли след, то будут идти до последнего. Последнего хищника или последней жертвы.

- Врёшь?!

- Смотри сам.

Да, действительно уходят. Отступают организованно, только у открытого канализационного колодца на самом краешке площади толпится десятка два зверьков. Арьергард? Бред, для этого нужно иметь хоть какой-то разум, а пока за тварями подобного не замечено - одни инстинкты, при полном подчинении мозгов желудку и хватательному рефлексу. Только жрать, жрать и жрать…

- Сейчас я их достану, - Петрович уже у пулемёта.

Когда успел? На полу россыпь стрелянных гильз, тем не менее подошёл неслышно, как осторожный и опытный хищник. Да он такой и есть - не хотелось бы повстречаться на узкой тропинке. То, что купился на наш дешёвый спектакль с перемазанными рожами и замотанной в портянку рукой, случайность, обусловленная усталостью после ночного дежурства. Не верю в обычного пулемётчика. Роль, маска, из-под которой то и дело проглядывает настоящее лицо.