— Скорее всего, больше некому.
— Может, те римляне, что за пролив ушли, возвращаются?
Искар поскреб бороду, обдумывая такой вариант.
— Нет, вряд ли. С весны о них ничего не слышно. Думаю — Сулла. Побил Митридата, песий сын, и за нас решил взяться.
— Чуяло мое сердце, не доведет нас до добра этот гет, — Девнет в сердцах приложил кулаком по резным перилам крыльца, — совет собирать надо. Займись, Искар, скачи в Скопы, предупреди. Я за тобой поспешу.
— Сделаю, тарабост.
Весть о наступлении римлян половину собравшейся на совет в Скопах знати превратило в студень, а остальных распалило, как тлевшие угли, на которых брызнули маслом.
— Чего в штаны наклали?! — рычал тарабост Ратапор, — нешто мы римляне не били!
— Их двадцать тысяч, — мрачно бросил Котис, старейшина тересидов, одного из самых многочисленных дарданских родов.
— Ты лично, почтенный Котизо, их считал? Или какому-то гетскому оборванцу на слово веришь?
— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — заявил Балан, старейшина монапсов.
— Двадцать тысяч, ха! Чуть больше, чем было у Суры! А Сура еле ноги унес!
— Прошу прощения, почтенные, — прозвучал голос с дальнего конца стола, где чуть наособицу сидел черноволосый мужчина, заметно отличавшийся обликом от собравшихся тарабостов, — насколько я знаю, у Суры римлян было всего несколько когорт. Не больше пяти. Остальные — ауксилларии, набранные в Македонии, и всякий сброд, наемники, скордиски и одрисы. Не удивительно, что вы разделались с ними легко. С Суллой подобное не пройдет.
— Это почему? — насупившись, спросил Ратопор.
— А потому, почтенный Ратопор, что существует разница между воинами вспомогательных частей и легионерами. Вы, дарданы, со времен Иллирийских войн почти не сталкивались с легионерами и не знаете, что это такое. А вот Митридат уже знает и мог бы много интересного рассказать. Кстати, так далеко ходить не надо — рассказать может и Дромихет. Не он ли бежал со всех ног из-под Херонеи?
Ратопор вспыхнул, но пока соображал ответ, его опередил человек, восседавший во главе стола в резном кресле.
— Веслев прав. Раз Дромихет просит помощи, значит, опасность велика.
— Князь, у гета просто разбежались люди, — возразил один из тех, кто призывал не бояться римлян, — он показал себя дрянным вождем, не умеющим удержать своих сторонников.
Несколько месяцев назад, еще до наступления самого длинного дня в году, здесь, в Скопах, в этой же самой храмине так же бурно, как и сейчас, протекал совет знати, на котором пришлый гет Дромихет убеждал князя дарданов совместно совершить набег на Македонию. Гет сулил богатую добычу, уверял, что противник слаб. Тарабосты поколебались, но не смогли преодолеть искушения. Гет не обманул. Дарданы довольно легко разбили войска римского наместника и захватили Гераклею-в-Линкестиде. Правда обещанных золотых гор им не досталось, но они не слишком огорчились: легкость победы и какая-никакая добыча порадовали, доведя самоуверенность тарабостов до поднебесных вершин. Они ходили именно в набег, но гет преследовал несколько иные цели. Происхождения он был незнатного, но изрядно возвысился на службе у Митридата. Теперь гет искал собственного удела, решив, что довольно послужил разным царям и князьям, пора и о себе подумать. Дарданы ушли в свои пределы, а Дромихет остался в Гераклее, намереваясь сделаться царем. Или, для начала, хотя бы князем. Своих сил у него было немного: горстка фракийцев, которыми он командовал у Митридата, большей частью бессы и меды, а также отряд его соплеменников-гетов.
— Гонец утверждает, что никто никуда не разбежался, — уверенно заявил князь.
— Он мог и солгать, — предположил Балан, — зачем мы будем спасать Дромихета? Мы ему ничем не обязаны.
— А затем, почтенный Балан, — заявил князь, — что римляне не ограничатся наказанием Дромихета.
Князь дарданов Кетрипор, немолодой, но и не слишком старый муж, почти не выделялся среди своих соплеменников ни возрастом, ни обликом. Об его некотором превосходстве над тарабостами можно догадаться лишь по золотому витому ободку, лежащему поверх войлочной шапки со сбитым вперед верхом. На совете князь большую часть времени молчал, выслушивая тарабостов. Тогда, летом, за войну кричало гораздо больше, чем сейчас, а после заявления Веслева их число еще сильнее убавилось. Веслева Кетрипор знал не первый год. Костоправа привечали и многие соседи дарданов, кроме, пожалуй, кельтов-скордисков и одрисов. Первые были для всех фракийцев врагами, договариваться с которыми не о чем, а вторые традиционно держались римлян.
Читать дальше