Андрей Посняков - Дикое поле

— И много у вас медсестер?

— Четыре… Но сейчас всего две здесь, остальные — в отгулах.

— И все? — полковник прищурился. — Больше никого?

— Все, — развел руками доктор. — Вряд ли вы здесь еще хоть кого-то отыщете.

Он был сейчас очень спокоен, этот хирург-изувер, расчленяющий людей на органы, куда как спокойнее, нежели там, на пляже. Понятно — пришел в себя, да и в клинике уже ничего такого не было — зря, что ли, «Эспаньола» где-то почти целый день болталась?

Ратников сейчас благоразумно держался позади, стараясь не встречаться с доктором взглядом. Хотя тот наверняка не узнал бы, ведь они встречались-то — в тридцать восьмом, еще до войны. Однако Алия должна была предупредить… наверняка предупредила.

— Вот мой кабинет. Прошу! Вас что-то конкретное интересует?

— Посмотрим… Василий, как у нас насчет понятых? Поищи там каких-нибудь медсестричек.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

Кабинет был, как кабинет, разве что излишне роскошно обставленный, так, главврачи в то время не бедствовали. Второй этаж, эркер с большим трехстворчатым окном, выходящим во двор, точнее сказать — в небольшой садик с аккуратными цветочными клумбами и тщательно посыпанными белым песком дорожками. Пара кресел, письменный стол, размером почти с футбольное поле, кожаный диван у стены, в углу — сейф, выкрашенный серой краской. На стенах несколько картин в золоченых рамах… Рядом со столом — шикарная немецкая радиола на ножках и стопка пластинок. Ну, как же!

Конечно же к сейфу полковник первым делом и подошел:

— Сами откроете, дражайший герр доктор?

— Ну, конечно… Вот ключи, возьмите. Поверьте, мне совершенно нечего от вас скрывать!

— Вы, верно, хотели сказать — невыгодно?

— Товарищ полковник, — в приоткрытую дверь заглянул Ганзеев. — Я понятых привел, медсестренок…

— Так заходите… Чего, одна только?

— Вторая сейчас подойдет, только губы накрасит.

— Ох, женщины… губы… Ладно, ждать не будем, начнем.

Открыв сейф, полковник ухмыльнулся и лично извлек наружу несколько пачек пистолетных патронов, стеариновые свечи, деньги в советских рублях и долларах…

— Ого! Иностранная валюта!

…и пару коричневых браслетиков! Те самые, в виде витой, с красным глазком, змейки!

— Янтарь? — посмотрев на доктора, поинтересовался полковник.

— Обычный плексиглас.

— Ладно, посмотрим. Ганзеев, что стоишь? Пиши протокол! Рука-то не помешает?

— А я пока за второй медсестричкой схожу, — улыбнулся Ратников. — Василий, где она там?

— На первом этаже, слева — ординаторская.

— Понятно… Забавный какой браслет…

Наконец-то!!!

Наконец-то в руках Михаила оказалось то, что нужно. То, что он так долго искал, за чем гонялся!

— Нет, это точно не янтарь… Даже не плексиглас — стекляшка.

— Сталкивались с такими?

— Ну да… Я посмотрю в коридоре, там ламп больше?

— Давай, — Николай Иваныч махнул рукой. — И медсестричку веди, веди, капитан. Хватит ей там уже губы красить.

— Слушаюсь.

Уходя, Ратников все ж искоса взглянул на доктора… И понял — тот догадался, узнал! Ухмыльнулся этак гаденько:

— Господин полковник, я тут кое-что хотел бы сказать…

Спрятав браслет в карман старого пиджака, Михаил быстро спустился по лестнице. Конечно же ординаторская уже была пуста. Улетела птичка! И Ратников догадывался — какая. Впрочем, и черт с ней — пускай местные органы здесь свои проблемы разруливают… Главное сейчас — прихватить Темку, выбраться, а уж там… там можно будет и клинику эту чертову достать с помощью того же Ганзеева… только не деда, а внука.

— Товарищ капитан, а ну-ка, зайдите-ка! — разорвал предутреннюю тишь вырвавшийся в распахнутое с треском окно повелительный голос полковника.

Ратников конечно же сделал вид, что не слышит, свернул на боковую аллейку и изо всех сил бросился бежать к потайной дверце. Понимал — за ним тотчас же вышлют погоню. Но пока те сориентируются, пока то се… И, слава богу, сотовых телефонов еще не изобрели!

Уже начинало светать, черное ночное небо на глазах становилось бледным, и сияющие, словно бриллианты, звезды гасли одна за другой.

— Сержант! — усмотрев за кустами черную тень часового, на бегу закричал Миша. — Быстро к главным воротам, передай всем — ожидается прорыв!

— Понял! — кивнув, милиционер — совсем еще молодой парень с наивным детским лицом — опрометью бросился прочь.

— Господи, помоги! Последний рывок остался, — размашисто перекрестившись, беглец нырнул в дверцу и, выбравшись на аллею, быстро зашагал в поселок. Бежать никак нельзя было — колхозные рыбаки уже шли к своим баркасам.