Сергей Минцлов - Царь царей...

— А-у! — крикнул всей грудью палеонтолог.

Оглушительный, грозный взрыв криков неожиданно грянул в ответ, разом покрыв на миг даже могучий гул, потрясавший воздух. Пещера, очевидно, была громадная.

Антон отшатнулся и в суеверном страхе начал креститься и бормотать молитвы.

— Необходимо осмотреть пещеру! — заявил Павел Андреевич. — Здесь можем сделать такие наблюдения, как нигде в мире!

— Да, но как переправиться через реку?… Я определю ее глубину! — вызвался Михаил Степанович.

После некоторых колебаний со стороны остальных участников экспедиции, не желавших пускать молодого товарища в опасное предприятие, его обвязали вокруг пояса веревкой, и он осторожно начал спускаться в мрачные воды.

— Да здесь мелко! — воскликнул он. — Много ниже колен мне!…

Ему передали фонарь; освещая путь себе и ощупывая предварительно ногой дно впереди, Михаил Степанович медленно стал отходить от стены.

Озаренная фонарем вода струями разбивалась о ноги его, указывая на большую силу течения, и путешественники, отпуская мало-помалу веревку, не без замирания сердца следили за удалявшимся от них товарищем.

— Берег! — донесся до них крик Михаила Степановича.

— Берег! берег! — повторили тысячи глухих голосов кругом.

Охотник остался в окне с концом веревки в руках; остальные, держась за нее, начали переправляться к Михаилу Степановичу.

На середине реки Иван Яковлевич вдруг пошатнулся.

— Дурно мне… — слабо проговорил он, выпуская из рук веревку.

Павел Андреевич успел подхватить его и, поддерживая за плечо, довел до берега.

— Не глядите на воду, смотрите вверх! — несколько раз повторял он во время переправы.

На твердой земле головокружение у старого ученого прошло почти тотчас же.

Последним переправился охотник.

— Теперь куда направимся, господа? — задал вопрос Михаил Степанович.

— Прежде всего оставим заметку для обратного пути! — возразил охотник. — Иначе можем не отыскать наш ход.

Набрать голышей, во множестве усеивавших отлогий берег, и сложить из них довольно высокую кучу было делом нескольких минут.

Михаил Степанович покопался в своей сумке и вытащил из нее магниевую ленту в виде туго свернутого колесика.

— Господа, пожалуйста станьте лицами в разные стороны, — сказал он, отрезав значительный кусок от ленты.

— Посмотрим, что представляет из себя пещера.

Он поднес свечку к магнию, и ослепительно яркий, синеватый свет наполнил вдруг воздух.

Наверху засияли миллиарды разноцветных звезд; вырисовался впереди и справа причудливый сталактитовый лес; левая, отдаленная стена сверкала тусклыми пятнами и отблесками и, казалось, быстро опускалась под землю.

Магний потух; мрак словно прыгнул из всех углов и разом обнял все; бриллианты и звезды потухли.

Изумленные зрелищем путешественники пришли в себя. Единогласно решили отправиться вверх по реке к заинтересовавшей всех странной стене.

— Несомненно, это водопад! — заявил палеонтолог. — Шум доносится с той стороны.

Идти берегом оказалось нелегким: ноги глубоко уходили в слой мелких камней.

Гул увеличивался; эхо превращало его в грохот и раскатами разносило кругом.

Михаил Степанович, шедший ближе всех к воде, несколько раз освещал ее фонарем и видел, что река начинает бурлить; местами, вероятно, на грядах камней, брызги и пена летели вверх. Грохот усилился до того, что путешественники должны были кричать, чтобы расслышать друг друга; свет фонарей, терявшийся кругом во тьме, вдруг яркими пятнами отразился впереди. Мелкая водяная пыль наполняла воздух.

— Стойте, господа! — крикнул Михаил Степанович, приготовляя новую ленту магния.

Словно электрический свет вспыхнул опять в пещере, и перед глазами путешественников засияли радуги; с отвесной стены саженей тридцати вышиной стремительно падала подземная река; внизу клокотали громадные бугры пены; целые облака брызг стояли над ней, сияя венцами из радуг и миллионов искр. Вверху тихо мерцали горные хрустали; справа вставала прекрасная сказка подземного мира — воздушная как мечта заросль сталактитов.

В стене, правее водопада, прохода дальше не было. Убедившись в этом, путешественники пополнили запас воды из реки и взяли вправо.

— Я не знаю ничего более поразительного! — несколько раз повторял Иван Яковлевич, озираясь чуть не на каждом шагу. — Не грежу ли я, господа?!