Сергей Минцлов - Царь царей...

— Вы это? — крикнул Михаил Степанович.

— Я… — отозвался голое палеонтолога.

— Фу-ух!… Боже ты мой! — с облегчением вырвалось у охотника.

— Напугали же вы нас! — сказал Иван Яковлевич, скатываясь ближе. — Не ушиблись вы?

— Ничего подобного, — ответил Павел Андреевич. — Прокатился на спине и только.

— А струхнули, небось? Тоже ведь, лететь стремглав куда-то в темноту — мое почтение! — заметил охотник.

— Струхнул. Посветите пожалуйста получше, господа, — что это за бревно задержало меня здесь?

Михаил Степанович и Свирид Онуфриевич поднесли фонарь к месту, указанному палеонтологом, и увидали, что ноги его упираются в какой-то толстый и черный, торчавший из снега обрубок.

Палеонтолог ощупал его руками, затем быстро подался вперед и стал пробовать высвободить его.

— Нож, у кого есть нож, господа? — поспешно сказал он. — Рубите лед кругом!

Свирид Онуфриевич вытащил охотничий кинжал и только что замахнулся им, как Михаил Степанович остановил его руку.

— Постойте, — проговорил он, — под нами есть что-то!

Четыре фонаря приподнялись и осветили странный предмет, не поддававшийся усилиям Павла Андреевича. Под синеватым слоем льда явственно обрисовывались очертания громадного животного.

— Да мамонт же это, господа! — крикнул взволнованный палеонтолог. — Ступня его меня задержала. Смотрите: целый совсем… шерсть… хобот… все цело!

Все с любопытством рассматривали диковинного допотопного зверя; сквозь прозрачный слой льда явственно виднелась длинная рыжая шерсть на спине и боках и громадные, круто загнутые к голове бивни. Размерами он значительно превосходил обыкновенного слона.

— Вырубайте же лед! — горячился Павел Андреевич. — Осторожнее только, ради Бога… не повредить бы его! Целый мамонт! Единственный в мире целый мамонт!

— Остановитесь, господа! — воскликнул Иван Яковлевич, увидав, что все четверо спутников его хотят приняться за работу. — Зачем мы будем тратить зря такую бездну времени?

— Как зачем? — воскликнул Павел Андреевич, совершенно потеряв свой обычный вид. — Высвободим мамонта! Ведь это редчайшая находка!

— Согласен; только что же мы с ним будем делать? Забрать с собой мы его не можем!

Увлекшийся палеонтолог опомнился.

— Вы правы. Как это обидно!! — с глубоким разочарованием в голосе произнес он. — Такой дивный экземпляр!

Путешественники долго рассматривали допотопного гиганта, как бы нарочно сбереженного природой для грядущих времен.

— Несомненно, сорвался в пропасть и погиб здесь в снегу, — высказал свое мнение палеонтолог. — Как давно, значит, скоплялась здесь эта ледяная гора!

— И сколько, вероятно, погребено в ней подобных находок, — добавил Михаил Степанович.

Путешественники благополучно спустились с горы и вступили в узкий проход, оказавшийся перед ними. Стены его были бурого цвета.

Базальт кончился; кругом подымался отвердевший как гранит песчаник.

Михаил Степанович несколько раз с особенным вни-шланием приглядывался к низкому своду и верхним углам прохода и наконец остановился.

— Знаете… — не совсем уверенно произнес он, — мне кажется, что этот коридор не естественный…

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Иван Яковлевич.

— Мне кажется, он вырублен руками людей, — ответил Михаил Степанович. — Я даже уверен в этом, — поправился он.

Заинтересовался и Павел Андреевич, страшно огорченный невозможностью увезти мамонта.

— Почему вы так полагаете? — отнесся он к Михаилу Степановичу. — Стены и потолок совершенно в первобытном, изрытом виде.

— Изрыло их время. А вот взгляните на место соединения свода со стеной: видите остатки линии, видите, как она шла ровно. Природа так не провела бы ее.

Палеонтолог с сомнением покачал головой.

— Не думаю… Я не различаю никакой линии… Вижу несколько бугорков.

— Вот, вот: это и есть остаток, как бы пунктир от нее.

— Решительно, это ваша фантазия…

— Господа, а вы не находите, что время подзакусить? Я устал крепко! — вмешался в разговор охотник.

— А и правда! — согласился Михаил Степанович. — Действительно, страшно есть хочется!

Иван Яковлевич вынул часы и посмотрел на них, затем с недоумением приложил их к уху.

— Очевидно, они врут у меня, — сказал он. — Который теперь час?

Павел Андреевич вынул свой хронометр и тоже приложил его к уху.

— Нет, идут… Одиннадцать часов вечера, господа?

— У меня тоже, — подтвердил Иван Яковлевич.