Елена Асеева - К вечности

А я тем временем уже достиг пятой спицы, и теперь повиснув вниз головой, сумел рассмотреть вращающееся подо мной навершие втулки, к которой и крепились все восемь полос-спиц. Такое же золотое, как и само Коло Жизни, оно было объято сверху разнообразными туманами, переплетающимися с его плотной основой и, одновременно, с зонами межзвездной среды, что пролегали от обода и спиц в разные стороны, удерживая (точно мощные канаты) Колесо в вертикальном положении.

Пятая спица, как измерение всех тел в пространстве несло в себе не только координаты: длину, ширину, высоту, но и переплеталось со временем. Оттого, очевидно, спица не была покрыта туманностями. Ее гладкая с точно выверенными краями поверхность энергично видоизменяла саму структуру формы, описывая в себе разнообразные геометрические фигуры: квадраты, овалы, круги, ромбы, прямоугольники. И более объемные тела: кубы, пирамиды, цилиндры, конусы. Она также отвечала за цветовую гамму, поелику в ней крошечными всплесками проскальзывали цвета, оттенки, тона. Не только миллионы различных валентностей распознаваемых человеческим глазом, но и тех, оные мог узреть только глаз Бога. Потому и лицезрелась спица плотной так, что я боялся врезаться в ее золотую гладь и разбиться. Аль чего еще хуже свалиться вниз на вращающуюся втулку. Однако предо мной нежданно резко живописался вытянутый треугольник. Он будто окрасил собственные четко выверенные стороны в коричневые тона, и с силой втянул меня в свою глубь. Вельми болезненно надавив бурыми цветами, правящими и внутри самой фигуры, на мои очи, отчего я даже вскрикнул.

Лишь погодя, вже оставив ту спицу позади, и отворив глаза (ибо теперь веки у меня имели кожный покров и посему могли прикрывать их) я догадался, что обрел форму и цвет радужки, зрачка. Форму зрачка и радужки повторяющих вытянутый треугольник, а цвет карий… Словом я приобрел вид глаз схожий с очами Асила.

Обод слегка накренил меня, понеже я теперь смотрел диагонально на втулку, немного приподнимая голову. Еще чуть-чуть и я достиг шестой спицы, каковая включала в себя ход, перемещение, течение этого Мироздания, каковая отвечала за рождение, становление и преобразование, проще говоря, переход из одного состояния в другое. Может потому и сама полоса, точно зябь того неощутимого, не осязаемого понятия была почти не видима. Только совсем чуть-чуть ее золотая рябь перемещала зябь волнения, поелику я, промелькнув сквозь нее, даже не приметил самого хода, перемещения, течения. Тем не менее, почувствовал, что с моими очами произошло новое претворение. Сие, конечно, не увидел, просто понял. Ибо моя склера, каковая у всех Богов берегла белизну али желтоватость в моем случае сделалась бирюзовой, напоминающей по цвету радужную оболочку глаз Дивного. Определенно, я смешал качественные признаки, способности этих двух младших братьев, которые по замыслам Родителя должны были творить общие племена, и системы.

Мыслительные способности, чувства и рациональное познание, преобразование всей Вселенной и в частности самих Галактик, систем, планет составляли основу седьмой спицы и тело мое (благо я был дотоль удерживаем) остановилось на сиг, моментальное, стремительное сдерживание. Або и сам сиг, включающийся крупинкой в такие понятия меры времени, как миг, мгновение, доля, часть, час, сутки, лето, представлял из себя вельми скорое, моментальное перемещение, преобразование. А в черной мороке той полосы, того сига четко заколебались белые лучи света. Они ласкались, лобызая друг друга, нежно поглаживали и изредка смешиваясь, живописали новые цвета. Ибо нет борьбы меж тьмой и светом… ночью и днем… черным и белым цветом, так как это равнозначные, друг друга дополняющие материи. Как братья — близнецы Перший и Небо, мои Отцы, как сам Родитель, единый Творец сих стихий. Вероятно, потому, когда я покинул седьмую спицу, из моей досель гладко блестящей обтянутой темной кожей головы полезли волосы.

Они росли медленно али все же быстро. Сложно предположить, как сложно сказать, и вообще, сколько проходило мое перемещение по Коло Жизни. Точно могу утверждать одно, что черные, вьющиеся, плотные кучеряшки волос застопорили свой рост, дотянувшись концами до моих плеч, как раз тогда, когда я достиг восьмой спицы.

Я сомкнул очи и замер, або проходя восьмую спицу, обретал всего-навсе одно. Понимание божественности этого Мироздания, разумности всего сотворенного, созданного в нем. Того, что было продумано и прописано Всевышним, Родителем, Богами. А потому всегда таково неповторимого, уникального: наполненного туманностями, звездами, созвездиями, системами, планетами, спутниками, астероидами, пылью, газами, частицами. Всего того, что составляло суть каждой в отдельности Галактики и существовало в ее истоке, искре Коло Жизни, в совокупности представляя Вселенную и с тем продолжая оставаться малой, затерянной в ней и порой не осознающей себя непреложной, незаменимой его частью, крохой, геном.