Елена Асеева: К вечности

— Я подумаю, — меж тем ответил я, ибо так полагалось ответить, и о том мне поведали братья в пагоде во время полета.

И более не мешкая, я развернулся да шагнул в направлении вещих птиц гамаюн платиновой рати, принявшись осматривать их с головы до ног. Тем самым не столько любопытствуя их видом, сколько стараясь отвлечься от течения времени. А саиб Мэхка меж тем резко вздел вверх острие своего ченя, точно тем взмахом приветствуя меня и фиксируя движение спицы в Коло Жизни.

«Сполох, — протянул я про себя. — Вспышка молнии, зарница».

Этими качествами, судя по всему, наделял меня Асил али видел во мне те способности…Способности моих старших братьев, моих Отцов и той самой темной материи, что когда-то, вначале собственного рождения, перехода я впитал в себя.

Время… веремя, как толковали существа населяющие Галактику Северный Венец…

В этот раз оно тянулось столь медлительно и мысли мои потерявшие продолжение, кажется, тоже остановились.

Я волновался… Тревога мощным полотнищем окутывала меня. Долгими лоскутками, ярчайшими всплесками, схожими с лепестками пламени, окружала меня. И посему так и не выждав положенного движения спицы Коло Жизни от клинка ченя Мэхка, я повернулся.

— Рано, — мысленно послал мне Асил.

Он и дотоль неотрывно на меня смотрел. Я чувствовал его взгляд даже спиной. Взгляд в котором в отношении меня плыла любовь и нежность. Вот и теперь Асил зыркнул в центр диска и указал ему прекратить меня раскачивать вправо…влево.

Я и сам знал, что рано, но уже не мог смотреть на довольное лицо саиба гамаюнов платиновой рати, не мог ни о чем думать… Внезапно представив себе, что Отец, как это почасту делал, может и вовсе не явиться за мной на Коло Жизни… иль опоздать. Так как поступил когда-то с Седми, Велетом, Светычем, Опечем, Огнем…

Впрочем, миг спустя той мысли прибыли Небо и Дивный.

Было ясно, они уловили мою тревогу и пришли раньше положенного, ибо спица не свершила положенного движения, так и не отодвинувшись влево от ченя Мэхка.

Ярчайшие, рдяные искры, мелькнув пред моими очами, обернулись в двух старших Расов. Боги были обряжены в те вещи, оные я впервые видел на них, еще во младенчестве Владелины. И если на Небо была одета золотая распашная рубаха, достающая до колен с укороченными до локтя рукавами и небесно-голубые шаровары просторные подле щиколотки да собранными на резинку на стане. То на Дивном сверху на белое сакхи, без вырезов и с одним долгим правым рукавом, завершающимся почти у запястья, был накинут оранжевый плащ. Плащ Дивного, переброшенный одним концом через правое плечо и проходящий подмышкой, скреплялся на груди темно-синим сапфиром. Едва достигая бедер Бога, шелковистый плащ струился по своему слегка округлому краю светозарной синей полосой. Мощные венцы восседали на головах Зиждителей, в одном из них перемещалась система с семью планетами, а в ином переливался солнечный диск.

Семь планет в венце Небо символизировали о форме последней из построенных систем, как мне сообщили братья в пагоде, сие была первая система в Багряной Зимцерле Стыня, оные Боги сотворили лишь оногдась.

Небо немедля, только оба Раса появились на площадке, с волнением обозрел меня, а после вельми скоро, точно старался поторопить и само приветствие, и движение стержня, что соединял ступицу и обод, сказал:

— Мы прибыли к Коло Жизни, наш драгоценный малецык, чтобы узнать, увидеть и принять твой выбор. Чтобы приветствовать обретение тобой имени и печищи, — его бас-баритон, нынче звучал как баритон. А вместе с той потерей глубины и мощи в нем ощущалась такая любовь и нежность, коя окутав меня, принесла на своих парах сладковатый аромат пыльцы.

— Расы, — вступил в толкование Дивный и его бархатистый баритон вторил голосу старшего брата, с которым он когда-то решил творить единое. — Могут предложить тебе имя Лучеизлом, и путь брата. Того кто сможет продлить жизнь печищи, кто сможет по статусу рождать лучицы. Хотя наша драгость, мы с Небо одобряем твой выбор.

Это Дивный добавил уже не основываясь на традициях Бытия, и я тому обстоятельству по теплому просиял, и, вероятно, самую малость даже успокоился.

— Я подумаю, — тотчас последовал мой ответ.

И также как в прошлый раз, развернувшись, я шагнул в направлении среднего прохода, что сотворили вещие птицы гамаюны золотой рати, где стоящий в центре саиб Мэхпи вскинул вверх острие своего эспадрона.

«Лучеизлом. Излом луча света, когда он проходит из одной прозрачной среды в иную,»- подумал я и враз всполошился.