Дмитрий Лукин - Цветник доктора Измайлова

– Простите Ирину и не обижайтесь. На самом деле вы ей понравились, иначе бы она вам слова не сказала. Проигнорировала – и все. К ней многие ваши клеились – бровью не вела. Вам просто повезло.

– Я счастлив. И я не клеился.

– Знаю. У нее очень сложная история. Указала завкафедрой на ошибку. Другой бы на его месте порадовался, поблагодарил да еще в соавторы взял, а этот обозлился и устроил Ирине веселую жизнь.

– Кажется, я его понимаю.

– Сволочь редкостная. Ручонки шаловливые. Ни одной юбки не пропускает. И ладно бы парень на ошибку указал, а то девчонка. Русская. Еврею. В общем, выписали Ире волчий билет.

– И вы не побоялись ее взять?

– Пришлось рискнуть. Вы много знаете специалистов, которые без подготовки, случайно оказавшись на конференции, смогут выявить ошибку в докладе доктора физико-математических наук? И не побоятся на нее указать? Мне такие люди нужны. – Он помолчал секунду. – У нее и личная жизнь не складывается. Для меня это настоящая головная боль. Но, кажется, одной проблемой меньше. Вроде бы уже нашла себе достойного человека. Теперь это только вопрос времени.

– Слава тебе, Господи! Тут ведь у каждой сложная история. Не институт, а богадельня для обиженных студенток получается.

– Ошибаетесь. Богадельня – всего лишь способ отбора кадров.

– Уж очень экстравагантный способ. К чему такие сложности?

– Способ диктует система. В нынешней российской математике умными могут быть только евреи. Остальным запрещено. С парнями еще полбеды: мозги есть – как-нибудь в жизни устроятся. А с девчонками совсем дело плохо. Талант все только усугубляет. К сожалению, мои коллеги считают национальным оскорблением саму мысль, что в наших вузах хватает русских девочек, которые не глупее еврейских мальчиков. Барьеры начинаются со вступительных экзаменов. Если случилось чудо и ты поступила, тебя просто не замечают. Начинаешь обращать на себя внимание талантливыми работами, тебя агрессивно выталкивают на обочину. Чем талантливее работы, тем агрессивнее выталкивают. Никаких публикаций, никакой аспирантуры, никакой диссертации. Это недопустимо. При такой системе у меня не осталось выбора. Пришлось кадровый отдел перенести на обочину. Плодородное место. Кстати, мальчики у нас тоже есть. Васильев и еще двое, но они сейчас в командировке.

– Тоже с обочины?

– Угу.

– Семен Михайлович, но вы же сами как бы… немного…

– Как бы? Немного? Бросьте заискивать. Я самый натуральный еврей, поэтому очень хорошо знаю ситуацию изнутри.

– Но… почему же вы помогаете русским девушкам?

Он улыбнулся и погрозил мне пальцем.

– Разжигаете? Я не разделяю ученых по национальности. И это почему-то бесит моих коллег. Я помогаю не русским девушкам, а талантливым математикам в критических ситуациях. Я помогаю им выжить. Вы много видели умных евреев или евреек, оказавшихся на улице без средств к существованию? Еврейки на обочинах не валяются – только русские. А теперь спросите меня почему.

– Почему?

– Потому что соплеменники им никогда не помогут. Скорее затопчут или еще что похуже. К сожалению, русские люди мельчают, спиваются и готовы спокойно идти по трупам друг друга. В большинстве своем.

– И кто здесь разжигает?

– Немного увлекся. Наболело. Можете подать на меня в суд.

В дверь постучали – и в проеме нарисовалось личико Ольги Гавриловой.

– Семен Михайлович, там Ира хочет вам что-то сказать.

– Иру мы сегодня достаточно послушали. Я поговорю с ней позже. Закрой, пожалуйста, дверь.

Тихонько щелкнул замок.

– Спрашивайте! Любые вопросы, – предложил Семен Михайлович.

– Депутатские зарплаты. Вы серьезно думаете, что ваши сотрудницы стоят так дорого?

– Они бесценны и не продаются. А что до зарплат… – Он покачал головой. – Уже и про это знаете? Хорошо работаете. Раньше девчонки так не болтали. Зарплаты завышены. Не спорю. Но это вынужденная мера. Я реалист. Кто знает, сколько нам позволят просуществовать. Все может закончиться в любой день. Я забочусь об их будущем. Пусть у них будет буфер хотя бы на первое время. Успеют купить квартиры и встать на ноги – вообще хорошо. Богатеньких родителей ни у одной нету. Помните массовые убийства наших ученых? Физиков, химиков, биологов, генетиков, руководителей оборонных предприятий, специалистов по психотронным технологиям? Все эти убийства остались безнаказанными. Чиновники профильных министерств сидели сложа руки и усиленно ничего не замечали. В органах все списывали на бытовуху и не давали делам ход. Теперь, я боюсь, начнутся убийства математиков. Поэтому пока я жив и в силе, у моих сотрудников будут высокие зарплаты.