Дмитрий Лукин - Цветник доктора Измайлова

– Поднимись ко мне, есть разговор, – приказала трубка раздраженным голосом начальника.

Я рефлекторно взял под козырек свободной ладонью и медленно опустил трубку на рычаг.

Наш главный немногословен. Опять кроссвордом будет мозги полоскать. Всю утреннюю пятиминутку этот кроссворд обсуждали. Быть ему или не быть. Главный точно рогом уперся: воля акционеров и все такое. А что нам их воля? Получаем копейки, работаем только из-за любви к искусству. Мы тоже уперлись. Нашла коса на камень. Дело ж ясное: сначала кроссворд, потом голая девица на последней полосе – и прощай, легендарная газета. Тут или Пушкин спереди, или девица сзади. Вместе не сочетается. Хотя для нынешнего начальства Александр Сергеевич не авторитет. Рука не дрогнет портрет из названия убрать. Акционеры нашего сопротивления не ожидали. Для них мы – вторая древнейшая. И вдруг люди за честь газеты борются. Весь творческий коллектив акцию протеста устраивает под лозунгом: «НЕТ ЖЕЛТУХЕ! ДАЁШЬ КАЧЕСТВЕННУЮ ПРЕССУ!» Неувязочка.

Вообще-то, я только спустился.

Коллективно убедить редакцию не удалось, и, видимо, главный перешел к индивидуальной обработке. Заказ акционеров надо исполнять. Но почему он решил начать с меня?

Пока шел, дважды чуть не упал. У нас ремонт. На полу – мешки с цементом и шпаклевкой, канистры с грунтовкой, ведра с краской, тазы с валиками и шпателями, скомканный полиэтилен и слой пыли. Дышать нечем. Деревянные панели, отодранные от стен, превратили коридор в лабиринт. Кому они мешали? Теперь ходи – спотыкайся.

Эх, неспроста начальство ремонт затеяло. Крыша у нас не текла, штукатурка нигде не отваливалась (даже трещины не наблюдались). Миленько было, уютно. Предание веков чувствовалось. Дыхание прежних поколений. Теперь вместо старины глубокой будет у нас безликий офисный новодел. Дух редакции выкорчевали вместе с панелями. Эпоха перемен в отдельно взятой газете.

Чтобы не рассусоливать, я сразу же с порога и заявил:

– Моя позиция по кроссворду не изменилась.

Главный указал мне на стул, словно отмахнулся от назойливой мухи. А сам все в экран смотрит да мышкой щелкает. Занятой человек. Дорогие линзы в золотой оправе, брендовый пиджак, брендовый хронограф в корпусе из белого золота, внушительный золотой перстень и суровое-суровое выражение лица. Боже мой, зачем этому человеку кроссворд?

– Что-нибудь слышал об академике Измайлове?

– Это он получил фантастический грант за открытие, которое опроверг его аспирант?

– Он. У тебя с этим проходимцем встреча через час в его институте. Я уже договорился. Мне нужен исчерпывающий материал о его исследованиях.

– Немного не по моей части.

– Отдел науки уже весь у него отметился. Тебя он еще не знает. Подбери к нему ключик и выведи на чистую воду.

– Но я очеркист, а тут нужно расследование.

– Поэтому тебя и отправляю. – На секунду главный отвлекся от экрана и посмотрел на меня. – Помню твое репортерское прошлое. Пришло время тяжелой артиллерии. Залезь к нему в душу (ты это умеешь) и покопайся там хорошенько. Нужен текст на полполосы завтра к утру. Плюс фотографии. Пощелкаешь сам: нашего Женьку он к себе не подпустит. Потом дам тебе выходной. Свободен, очеркист.

Возвращался в кабинет под мантру: «Ты начальник – я дурак». Если уж репортерское прошлое вспомнили, дело – труба. На многие задания в бронежилете ходил. Теперь он с тремя дырками в шкафу висит. На что это главный намекает? Еще и тяжелую артиллерию помянул.

Звоню ответсеку. Он-то у нас все знает.

– Леня, – говорю, – что это за история с Измайловым?

– А с какой целью интересуешься?

– С производственной. Через час встреча. А я вообще не в теме. Главный чудит на ровном месте.

– Э, брат, да ты влип. Спускайся на крылечко. Ща покурим.

Еще и Леня издевается. Сам он принципиально не курит, меня тоже отвадил месяц назад. К тому же на крылечке сейчас минус двадцать пять и снежок, скорее всего, не убрали. В столовой пообщаться – не судьба. К чему такая конспирация?

Я переобулся, надел куртку – и с вещами на выход.

Лени на крылечке не было. Наверное, передумал «курить».

Я надел перчатки и шапку, спустился на площадку и начал методично, со скрипом утрамбовывать снег вдоль дорожки.

Леня появился минуты через две. В легких туфлях и костюме. Даже куртку поверх пиджака не набросил. Но черную папочку прихватил.

– Замерзнешь! – крикнул я. – С ума сошел?