Эрик Браун - Нью-Йоркские ночи

Хол вздохнул и помассировал лицо.

- Вот что я скажу тебе, Сью - Анна, мы приплыли. Мы не знаем, что между ними произошло, почему Найджерия действовала подобным образом. Дело закрыто. Официально. Но, черт подери, чувствуешь себя просто раздавленным, потому что оно... - Он поискал слово.

- Не завершено?

- Не завершено. - Хол улыбнулся. - Ты по-прежнему пишешь?

Ей часто задавали этот вопрос, как будто писательская работа - это фаза, которую она со временем сумеет миновать, или болезнь, от которой сможет оправиться.

- Пишу, - коротко ответила она.

- Ну и как идут дела? - Он замялся. Анна поняла, что ему хочется спросить, удалось ли ей что-нибудь опубликовать, но в то же время он не желает заставлять ее признаваться, что она все еще борется за место под солнцем.

Она потянулась через стол и взяла его за руку.

- Я все еще не продала ни одной книги, но зато написала дюжину серий голографического сериала. Работа - дрянь, но за нее хорошо платят.

На его лице появилось выражение удивления и удовольствия - приятный контраст с его прежней внешностью замотанного жизнью трудяги.

- Голодрама? Вот это да! Моя маленькая сестричка - сценарист голодрамы!

Она с усилием ему улыбнулась. Как это похоже на Хола - поддаваться магии таких популярных штучек, как голодрама. Анна едва удержалась, чтобы не потрепать его по шапке нечесаных кудрей.

Хол крутил в пальцах свою опустевшую чашку.

- Вчера был на Лонг-Айленде и видел отца.

- Что ему нужно?

- Ничего. Я ездил с ним повидаться. Просто поговорить... - Он пожал плечами. Никогда-то он не умел выражать свои чувства.

- Ну и как он? - суховато спросила она.

- Не знаю. То есть... ну, как всегда. Он такой же, как был. Спросил меня, видимся ли мы. А через несколько часов я действительно тебя встретил. Он хочет, чтобы ты заезжала.

- У меня нет с ним ничего общего, Хол.

- У меня тоже, - пробормотал он. - Но я все-таки поехал.

Потому что ты до сих пор - испуганный маленький мальчик, который боится папочки, подумала она. Она смотрела на него через стол и не могла понять, почему у него всегда такой виноватый вид.

Он поднял голову и посмотрел куда-то мимо нее, на столик в дальнем углу зала. Губы его двигались, неслышно артикулируя фразы, а глаза наполнились такой печалью, что Анна обернулась и посмотрела. В баре было пусто.

- Хол? - позвала она.

Он замотал головой и потер глаза.

- Все нормально. Я так долго не спал, что мне стали чудиться всякие вещи.

- Хол, ты - о'кей?

- Прекрасно, просто прекрасно. - Он так напряженно разглядывал кофейную чашку, так явственно нуждался в том, чтобы выговориться, что у Анны возникло желание запустить стартер - лишь бы он начал.

- В чем дело, Ход?

Он поднял на нее затравленный взгляд.

- Что ты помнишь о пожаре, Анна?

О пожаре? Вопрос ее удивил. Это было так давно. В памяти сохранилось лишь несколько разрозненных картин: языки пламени... рушится крыша... отец бежит по газону. Она не сохранила воспоминаний о своих чувствах в тот момент. Знала, что она была в доме вместе с Холом и Элоизой, но как выбралась наружу, не помнила.

Она припоминала странные, пустые дни после пожара. Отец сказал ей, что Элоиза теперь на небесах, но она никак не связывала это с пожаром. Только позже, уже став подростком, она поняла, как погибла ее сестра.

Анна пожала плечами и покачала головой.

- Что я помню? Очень мало. Практически ничего. Огонь. Дом рушится. Мне ведь было всего семь лет.

Он кивнул, по-прежнему глядя в свою чашку.

- А ты? - спросила Анна.

Он выразительно задрал плечи.

- То же самое, - безнадежно протянул он и вновь посмотрел через все помещение на что-там-ему-привиделось-раньше.

Они помолчали, наконец Анна сказала:

- Как хорошо, что мы встретились, Хол. Заходи как-нибудь, ладно? - Она полезла в сумочку и протянула ему карту.

Он взял ее в свою квадратную, основательную ладонь и, хмурясь, прочел:

- Анна Эллисчайлд. - И вопросительно посмотрел на нее. - Эллисчайлд?

- Я поменяла фамилию несколько лет назад, - объяснила Анна. - Ты ведь помнишь, Эллис - девичья фамилия нашей мамы. - Сказала и по выражению его глаз поняла, что объяснение ничего не объясняет. Коснувшись его руки, Анна добавила: - Приходи поужинать. У тебя есть кто-нибудь?

Он кивнул.

- Расскажешь мне о ней? Он пожал плечами:

- Я не соображу, с чего начать.

Анна улыбнулась его неумению высказаться, а скорее всего нежеланию открыться.

Они вышли из бара и остановились на тротуаре лицом друг к другу.