Олег Готко - Инкубатор. Книга I

И вот только после этого Ищенко залез по уши в долги, чтобы купить большой современный холодильник, куда и перемонтировал то, что раньше было машиной времени. После чего ему осталось поставить решающий опыт.

На себе.

Налоговая инспекторша с некоторой дрожью в членах вошла в помещение с белыми стенами. Из всей мебели наиболее был заметен большой белый ящик с откинутой крышкой, отдалённо напоминающий холодильник, внутри которого стояла белая же кушетка. Ширма того же цвета отгораживала дальний угол. Были также ещё стол и стул, но из-за своей белизны они на общем фоне в глаза практически не бросались.

– Проходите, – весело сказал из-за ширмы Ищенко. – Здесь кусаться некому.

– Бросьте свои шуточки, – буркнула Богдана Семёновна, от всей окружающей стерильности начав вдруг сожалеть о решении похудеть. – Никакого уважения к клиенту…

– Это вы зря, – хохотнул Сергей, являясь пред её заплывшие глазки в белом халате и с чашкой дымящегося напитка. – Присаживайтесь, попейте чайку, а я тем временем настрою аппаратуру. Потом взвесимся, определимся на цифре, ведь, сами понимаете, подход к клиенту у нас строго индивидуальный. Кстати, взнос будете делать сейчас или после сеанса?

– А если я не заплачу вовсе? – из последней сохранившейся наглости поинтересовалась Семечкина, втайне надеясь, что ей отвесят пинка и выгонят к чёртовой бабушке.

Глаза Ищенко холодно блеснули безжизненным отражением света «дневных» ламп.

– Здесь платят все и поначалу о деньгах не жалеют.

– Ага! Значит, о них жалеют потом, да? – Дух противоречия всё больше овладевал Богданой Семёновной.

– После сеанса их не жалеют вовсе, и вы в этом убедитесь. – Инспекторше почудилась в словах бизнесмена явная угроза, но оформить ощущения в мысль она не успела. – Пейте и раздевайтесь, а после взвешивания ложитесь на койку в камере.

– От вашего словарного запаса за версту несёт уголовщиной, – хмыкнула Семечкина, но послушно взяла в руки чашку. – Что это за пойло? Баланда?

– Амброзия, – совсем уж по-идиотски, как показалось инспекторше, ухмыльнулся Ищенко. – Что это с вами, Богдана Семёновна? Поначалу вы на меня произвели впечатление женщины довольно решительной.

«В самом деле, что это со мной? Чего я боюсь? Ведь этот сопляк не производит впечатления – тьфу, чёрт, я уже повторяюсь за ним! – Синей Бороды, собирающего жертвы в холодильник… Или производит?… А чаёк чудесный… Какой он к чёрту Борода? Усы, наверное, ни разу не брил… Вообще, славный, порядочный человек, делающий доброе дело, а я…»

– Допивайте и раздевайтесь, – напомнил Сергей Семечкиной, разомлевшей от напитка, куда было подмешано не только безобидное снотворное. – Время не ждёт.

Торопил Ищенко клиентку отнюдь не потому, что позарез хотел избавиться от хамоватой бабы. Просто ему уже несколько раз доводилось раздевать и волочить в телепортационную камеру вырубившиеся туши клиентов. Это удовольствия Сергею не доставляло, а лишь напоминало, что «тяжёлая это работа – из болота тащить бегемота».

– Сейчас, сынок, сейчас, – извиняющимся тоном промурлыкала Семечкина и скрылась за ширмой. Появившись оттуда спустя несколько минут, она игриво поинтересовалась: – Надеюсь, похудение не связано с актом сексуального насилия?

Напиток действовал безотказно, и Сергей в который раз мысленно поблагодарил пластического хирурга, по совместительству являющегося соучредителем фирмы. Это была его идея подмешивать в чай транквилизаторы, дабы клиенты понятия не имели, что с ними происходит во время сеанса.

– Об этом вам надо беспокоиться в последнюю очередь, ведь вы же инспектор налоговой службы, а не наложница, – натянуто улыбнулся Ищенко клиентке и, не сдержавшись, брезгливо мотнул головой. – Ложитесь. На какой цифре остановимся?

– Пусть будет сорок пять. – Богдана Семёновна с блаженной улыбкой растянулась на кушетке, свесив с краёв расползшиеся телеса. Женщине было хорошо, и она понятия не имела, что ждёт её в ближайшем будущем. Перед тем, как окончательно отключиться, Семечкина мечтательно пробормотала: – Ягодка оп…

Сергей опустил крышку камеры.

Первое, что почувствовала Семечкина, очнувшись, было ощущение тяжести во всём теле. «Всё-таки обманул, – подумала она с некоторым разочарованием. – Что ж, придётся тебе, красавчик, отвечать по всей строгости закона…»

Богдана Семёновна потянулась и открыла глаза. Она лежала в ярко освещённой комнате без окон, но с большим зеркалом на противоположной от кушетки стене. Посмотревшись в него, женщина не поверила глазам. Она встала, сделала несколько шагов навстречу отражению и дико завизжала от ужаса.