Олег Готко - Инкубатор. Книга I

– Единственное неудобство, которое испытывают наши клиенты, – притворяясь максимально обаятельным, он улыбнулся инспекторше, – заключается в том, что им приходится покупать новую одежду давно забытых размеров.

– А вы нахал, – скривилась для виду Семечкина, хотя её сердце забилось чаще в предвкушении таких покупок. – Мало того, что цена на ваши услуги не всем доступна, так ещё и лишние расходы опять же…

– Не надо демагогии, Богдана Семёновна. Те, кто может позволить себе похудеть, вполне способны купить новое платье. Кроме того, у нас существует система скидок.

– Для постоянных клиентов? – не без ехидства спросила Семечкина, чувствуя, как от волнения начинают пылать уши.

– Нет, для детей членов профсоюза, – хохотнул Ищенко, но тут же, видя, что шутка не прошла, пояснил: – В зависимости от объёма сбрасываемого веса. Вам, к примеру, похудение не будет стоить практически ничего. Ну, то есть сделаете добровольный взнос в фонд, как я это называю, «Трёх толстяков» и всё.

– Это ваша «крыша»?

– Гм, я бы сказал, что вы путаете святое с грешным. «Три толстяка» в моём понимании – это госстрах, пенсионный фонд и ваша контора.

– А-а… И в каком размере? – насторожилась Семечкина, снова заподозрив неуважение к организации, которую представляла.

– О, это зависит от размеров вашей души, ведь налоговые инспектора – существа тоже одушевлённые, не правда ли? И тоже, наверное, нуждаются в отдушине? Я имею в виду, что нужно же куда-то им деньги девать, разве нет?

Чувствовалось, что Ищенко над ней откровенно издевается, но извечное женское любопытство, помноженное на желание ловить на себе заинтересованные мужские взгляды, помешало Богдане Семёновне хлопнуть пухлой ручищей по столу и рявкнуть, мол, продолжим разговор завтра в моём кабинете. Вместо этого она решила сменить тему беседы.

– Э-э… – протянула Семечкина. – Хотелось бы узнать, как, собственно, происходит процесс похудения?

– Должен вас разочаровать, но это коммерческая тайна. Однако могу заверить в одном – наша фирма веников не вяжет и гробов… э-э… Это тоже шутка. Другими словами, мы не практикуем хирургическое вмешательство и прочие ужасы какого-нибудь «Гербалайфа», сопряжённые с диетами, физическими упражнениями, пытками иглоукалыванием и «лечебным» голоданием. Вся процедура занимает в среднем около двух-трёх часов, и вы забываете о целлюлите.

– Вы гарантируете, что я похудею на сто процентов?

– Опять вы всё путаете. Если, не дай бог, вы похудеете на сто процентов, то от вас останется дурно пахнущее мокрое место. Я гарантирую, что вы на сто процентов избавитесь от лишнего веса. Кроме того, о моих обязательствах вы можете узнать из договора…

– О каком договоре речь? – нахмурилась Семечкина.

– Не надо волноваться, Богдана Семёновна. Никто не предлагает вам работать на иностранную разведку или торговать славянскими шкафами. Просто вы напишете, что пришли ко мне во вполне вменяемом состоянии и решили похудеть по собственному желанию, а также укажете предполагаемый излишний вес. И всё. Ну, как, согласны?

Семечкина кивнула так резко, что у Ищенко сложилось впечатление, будто белый свет этой женщине давно не мил.

– Вот и хорошо. Берите бланк договора, ручку и пишите. А я пока подготовлю лабораторию к процедуре. – Сергей пододвинул инспектору лист бумаги, поднялся из-за стола и направился к двери в соседнюю комнату.

Именно там и происходило таинство избавления от подкожного жирка, радующего, в основном, борцов сумо да впадающих в спячку медведей.

Телепортацию Сергей Ищенко открыл практически случайно – сначала он отворил дверцу холодильника, чтобы положить туда бутылку водки и пачку пельменей, купленных по поводу прихода друзей. И едва её закрыл, как из соседней с кухней комнаты раздался звон разбитого стекла и тяжёлый шлепок. Раздумывая, что бы это могло значить, Сергей пошёл на звук и обнаружил на паркете около телевизора разбитую бутылку водки, целую пачку пельменей и перепуганного серого кота по кличке Прохвост, взиравшего на это безобразие с высоты шифоньера.

Первой мыслью было: «Жаль, что не наоборот…», второй – «Что за чертовщина?!» Он бросился обратно к холодильнику, где смутные подозрения о вмешательстве в его личную жизнь нечистого могли бы вполне оправдаться – старенький «Днепр-3М» был пуст. Но…

Тут надо сказать, что в чертовщину как естественное проявление потусторонних сил Ищенко не верил – не так его воспитывали, чтобы при каждом непонятном случае осенять разные агрегаты крёстным знамением. Да и холодильник его был сам по себе непрост – как-то изобретательный отец Сергея, царствие ему небесное, вмонтировал туда нечто вроде машины времени. Чтобы, значит, продукты не портились. Положишь внутрь, к примеру, колбасу, и лежит она, допустим, неделю, но всё равно свежая, потому что достаёшь её из того дня, когда там оказалась.