Олег Готко - Инкубатор. Книга I

К сожалению, машина та была весьма маломощной – на создание более крупной действующей модели у отца деньги отсутствовали от слова «совсем», а попытки найти спонсоров и свели его в могилу. Люди, которым предлагал вложить деньги в его детище, смотрели на Ищенко-старшего в лучшем случае, как на безобидного изобретателя вечного двигателя. В худшем же, вместо того, чтобы покрутить у виска пальцем, жали этим самым отростком на кнопку вызова охраны. Та, естественно, с просителем не церемонилась. Вот тогда-то отец, побывав пару-тройку раз на больничной койке с повреждениями организма различной тяжести, и приспособил изобретение для нужд практических. После чего на всё плюнул сквозь выбитые зубы и запил…

В общем, в тот знаменательный день Сергей, механически открывая и закрывая дверцу, задумался, как водка и пельмени оказались в другой комнате. К реальности его вернул истошный вой кота. Прохвост, относясь к холодильнику как к некоему храму, не мог не посетить столь священное место, воспользовавшись гостеприимно приоткрывшейся щёлкой и невнимательностью хозяина. Жаль только, что та за ним закрылась…

Ищенко оставил дверцу в покое и вскоре ошалел от нового неожиданного зрелища – посредине комнаты орал абсолютно лысый кот. Эпиляция была произведена настолько тщательно, что на отвратно-розовой коже не осталось ни одной шерстинки. Можно смело сказать, что любопытство побрило кота, но Сергея в данный момент интересовали не каламбурные изыски, а удивительное поведение холодильника. В памяти всплыли пояснения отца о принципах работы изобретения, пространственно-временном континууме и ещё каких-то физических переплетениях. По всему выходило, что машина времени могла сохранять предметы в прошлом, но никак не перемещать их в пространстве. Видать, что-то там очень хитро сломалось…

Сергей гаркнул на Прохвоста, чтобы тот заткнулся, и задумчиво поскрёб подбородок.

– Замкнуло, наверное, где-то и получилось чёрт знает что… А куда подевалась шерсть?… Надо думать, преобразовалась в энергию, согласно закону её сохранения. Энергии, конечно, а не шерсти… Эй, Прохвост, по сравнению с тобой Белка и Стрелка – жалкие ничтожные псины, понял?

Котяре было наплевать на столь лестную оценку, но вой его стал тише и жалобнее.

– Хватит ныть, скажи спасибо, что живым остался. – Ищенко пересчитал наличность и вышел из дому.

Однако посетил Сергей не гастроном, а зоомагазин, где приобрёл декоративную крысу, резонно решив, что белая голохвостая тварь вполне сойдёт за подопытную мышь. Сделал он это потому, что кота было всё-таки жаль – как-никак, а прожили они вместе уже несколько лет. И пусть натура Прохвоста вполне соответствовала кличке, но животное было нечужим, хотя и выглядело сейчас уродливее утконоса.

– Ну, с богом или кто там бритьём занимается, – пошутил для храбрости Сергей, сунул крысёнка в холодильник и закрыл дверцу.

Из ванной доносились приглушённые стенания Прохвоста, запертого в ней с целью чистоты эксперимента. Это были единственные звуки, сопровождающие исторический опыт. Правда, неудачный, так как в комнате вместо бойкого лысого крысёнка на полу обнаружилась только кучка его шерсти. Складывалось впечатление, что подопытного просто высосали досуха, не оставив ни единой косточки, ни грамма мяса и ни капли крови…

Сергей вернулся на кухню и с опаской посмотрел на холодильник. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, и вправду существует нечто, доселе науке неведомое. То есть даже некто, хлебнувший водки, поиздевавшийся над Прохвостом, а теперь закусивший безымянным крысёнком, ведь соевыми пельменями побрезговал…

На такое вполне мог быть способен покойный отец, но от предположения относительно переселения его души в холодильник за версту несло средневековым мракобесием, и Ищенко отбросил эту мысль как неконструктивную. Перезвонив друзьям, чтобы сослаться на внезапно возникшие, но неотложные дела, Сергей сварил пельмени, поел и принялся экспериментировать со всем, что попадалось под руку. Поделиться открытием с научным и ненаучным миром ему как сыну многострадального отца и в голову не пришло.

На то, чтобы установить процент «критической массы», теряя которую предмет сохранял изначальные свойства, и вычислить максимальные размеры физического тела, способного переместиться из холодильника в комнату, ушло около месяца. Ещё два Сергей учился отделять неживое от живого, а также живое от живого с полным сохранением всех жизненных функций подопытных. При этом ему пришлось загубить несколько десятков невинных крыс, хомячков, морских свинок, дворняг и даже одного поросёнка. Последний, правда, остался живым, но тощим, как швабра. Успевший к тому времени обрасти нежной шёрсткой Прохвост воротил впоследствии нос от его обезжиренных мощей.