Александр Тюрин: Побег из Вавилона

Через три с половиной уровня нас полностью застопорили франки с минус-четырнадцатого через центральный пульт. Придется выходить здесь – между минус-десятым и минус-девятым уровнями.

Подниматься в лифтовой шахте, не имея самого лифта – дело муторное; хоть и побольше здесь кислорода, однако совсем не норма, и кормежки у меня не было уже шесть часов кряду, и босая нога, окоченев, не слушается. В голове царь-колокол звенел, когда добрались в шахте до чего-то напоминающего выход. Вскоре стало ясно, что попали в тот самый вентиляционный канал – впереди лопасти большого вентилятора. Ван Вельдер его с хода преодолел, он же тощий как глист и прыгучий как кузнечик, а я долго представлял куски своего разрубленного тела на лопастях. Однако помедитировал на всё хорошее и прыгнул – крепко ударило лопастью по пятке, но ничего не отвалилось. А потом еще десять метров вверх по почти гладкой трубе.

У нас тут на Марсе втрое пониженная сила тяжести, по сравнению с Землей, но к концу путешествия из меня испарилась последняя жидкость, сердце безнадежно колотилось, легкие пытались всосать нормальную порцию кислорода, я карабкался на запасах миоглобина, инъецированного в мышцы.

Под конец слышали какой-то гул – нарастает и убывает, раз за разом – явно трасса неподалеку, это ободряло. Ну вот, пора перекусывать петли и снимать решетку, из которой била пахнущая резиной пыль. Выползли из-под кожуха, прикрывающего вентиляционное отверстие, и в миллиметре от моего лица пронеслись траки вездехода. Мы спешно перекатились через путь. Получается, что оказались в районе выезда из ангара. Гул шёл от проезжающих транспортных средств, приличных таких внедорожников с мощными анаэробными движками, предназначенных для покатушек по естественным ландшафтам Марса. И, похоже, они дули по южному тоннелю, проходящему через стену кальдеры, прямиком на выезд из Вавилона.

Отсюда выезжают, чтобы махнуть в сторону долин Маринер.

– Я прикинусь сбитым, жертвой наезда, какая-нибудь машина остановится, и тогда мы ее захватим, – глаза Ван Вельдера уже светились от счастья.

– Братан, я был слишком хорошего мнения о твоих умственных способностях, а ты слишком хорошего мнения об обитателях Вавилона. Они переедут тебя, раскатав в блин, и отправятся дальше, ковыряя в зубах.

– Я брошусь на дорогу, после того как машина проедет, – поправился он. – У водителя тут недостаточный обзор справа, может, поверит.

– Уже лучше, Ван не такой лошок, как кажется на первый взгляд. В этом есть рациональное зерно. Мы бросаем на бампер подъезжающей машины телогрейку, имитируем столкновение, и ты сразу переходишь в позицию «лежащее тело», но позади. Может, какой-нибудь сердобольный, которого сшили из кусков добрых самаритян, и остановится, откроет дверь. А я выскакиваю и беру авто на абордаж.

Первые две машины переехали телогрейку без долгих размышлений, раскатав её в пускающую пар наволочку – увы, металлорганический каркас не выдержал, водород и кислород пошли наружу из топливных элементов.

Остановилась третья машина, приличная такая тачка, похожая на серебряную волну. Кто-то внутри помялся и, наконец, открылась дверца. Через секунду я ввалился в кабину, за мной влетел и Ван Вельдер, который за секунду до того смирно лежал на бетоне.

Я зажимал рот водителю, одновременно щелкая кусачками, как динозавр челюстями, и пытаясь закрыть босой ногой дверцу, которая очевидно ждала голосовой команды. Несмотря на то, что я отключил водителю звук, по глазам – таким зеленым, большим и пугливым – сразу понял, что это женщина.

– Так, дамочка, не нервничайте, и не пробуйте нажать красную кнопку в виртуоке. Ещё ни в коем случае не бей меня по руке. Иначе эта штука что-нибудь у кого-нибудь откусит – а у нас, надо полагать, лишних деталей нет. Обещаю, что мы даже не вырежем вашу нежную печенку – хотя на черном рынке она стоит приличные бабки, а все уровни ниже минус-десятого являются черным рынком. Сейчас мы все едем прежним курсом по южному тоннелю, только я беру управление на себя, а вы соответственно даете мне доступ к нему. В пункте Саут-Пойнт, в паре километров отсюда, мы вас высаживаем. И через пару недель забудете, как о кошмарном сне, о своей не вовремя проявленной доброте. Попросту махнете рукой и скажете: плевать на барахло.

Зрачки дамочки расширились еще больше и это меня озадачило.

– Ван-Вано, я сказал что-то не то? Это ж должно было ее успокоить. Я что, должен пропеть ей баюшки-баю?