Александр Тюрин: Побег из Вавилона

Да, минус-тринадцатого у нас нет. Но роль следующего круга ада спокойно играет минус –четырнадцатый. Здесь обитают те, кто покажется кошмаром для всех предшествующих поколений человечества вплоть до Адама и Евы.

Это как-бы-люди, которых сшили-скрепили на этом же уровне, сочетая клонированные органы, трансплантаты от ранее живших граждан, генномодифицированные органы и биосовместимые устройства. Франкенштейны – своего рода сапрофаги, которые работают с трупным материалом, обновляя самих себя с его помощью и мастеря новых франкенштейнов. Это является самым быстрым способом пополнения населения Вавилона и вообще Марса. Это куда дешевле, чем прислать сюда нового обитателя из гравитационной ямы Земли, куда быстрее, чем естественным путем родить тут ребенка или даже произвести 100%-ного клона. Нормальная колонизация Марса идёт, говорит Ван Вельдер, у русских и китайцев, да и то не все транспорты с поселенцами долетают до места назначения – то пираты нападают, то подличают террористы из какой-нибудь «Джебхат Фатах». Западному Альянсу это только на пользу. Его марсианские сектора заполняются более быстрым, надежным и рентабельным образом. В Вавилоне из десяти миллионов населения – франкенштейнов большинство, но есть города Альянса и покрупнее, вроде Венусборга у подножия горы Олимп, там то же самое.

Среди франков самые многочисленные и дешевые в производстве – спиннеры. У них вместо туловища и головы – футляр, внутри которого трансплантаты; всё по минимуму, пищеварение внешнее, кишечника почти не требуется. Пока хелицеры спиннера душат жертву, его острый хоботок проделывает дырки, затем впрыскивает пищеварительные ферменты, и, в итоге, она выхлебывается. Удобно…

На мгновение всё замедлилось, даже размышление – из-за незамутненного страха – на меня смотрели человеческие глазки спиннера, злобные, числом три. Хелицеры, генетически позаимствованные у паучка, только откалиброванные под человеческий рост, предупредительно щелкали. За этим чудищем еще несколько таких же, с полицейскими жетонами, приваренными к футлярам, приветливо улыбаются.

Раздался приятный голос спиннера:

– Я – офицер Шпиннекоп, полиция безопасности минус-четырнадцатого уровня. Рад оказать вам содействие, оказать любую помощь, следуйте с нами, у нас никто не будет отвергнут из-за цвета кожи или сексуальной ориентации.

И продолжает лялякать про абсолютную толерантность как заведенный.

– Нам не нужно никуда идти, о соседи с нижнего этажа, – отнекиваюсь я запинающимся голосом. – Позвольте нам с миром покинуть ваш мир, и отправиться дальше на лифте. Примите подношение в знак почтения…

Я протянул спиннеру свою заначку – кибероорганический глаз, способный к самоприживлению.

Тот взял, ему понравилось. Если приживленный орган не очень годится, франки умеют быстро «растворить» его при помощи ферментов, использующих туннельный эффект.

Однако около первого же схода с эстакады офицер щелкнул хелицерами – нам всё равно вниз по трапу. А внизу было что-то похожее на мясобойню.

– Ни в коем случае не следует идти с ними, – шепнул Ван Вельдер, – заманят эти «толерантные» в разделочный цех, и сделают из нас несколько новых франков. Не хочу быть снова бесплатным ресурсом у «Марсанто». На счёт – раз, два, три, даём деру, вперед по эстакаде.

На счет два меня опутала едва заметная, но прочнющая нить – нанотрубки не порвешь, как не тужься, и от первого же прыжка я бессильно шлепнулся на металлический настил. Оставалось наблюдать, как Ван Вельдер невесть откуда взявшейся у него бритвой из палладиевого стекла режет опутавшие его нити, выскакивает из сети, что твой кузнечик, и несется во весь опор по эстакаде – к ячеистой стене инкубатора, где из омнипотентной массы недифференцированных клеток вызревают новые органы для сборки.

Кругом трубы системы жизнеобеспечения, поэтому спиннеры побаиваются применять огнестрельное оружие. Но вовсю лупят по Ван Вельдеру из тазеров. И всё ж им никак не попасть в пострелёнка. Ну, удачи, кореш.

А меня часа на два меня засовывают в железную бочку – там истратил почти весь оксигель, затем куда-то транспортируют и вываливают на скользкий пол. Здесь корыта и чаны, в них органы, упакованные в пленку для защиты от патогенов и гниения – большая часть этого биоматериала прошло через наш уровень. Благодаря консервирующим веществам, что не дают распадаться белкам, это напоминает яркий мясной прилавок из рекламного ролика. От прилавка к операционным столам снуют бойкие многорукие робохирурги с лазерными скальпелями, степлерами, троакарами, шприцами и прочими разнокалиберными инструментами.