Олег Овчинников - Арахно. В коконе смерти

— Да я эту рекламу терпеть не могу, — борясь с недоумением, признался Толик.

— Не скажи. Реклама, особенно агрессивная — это сила! Вот ты, Толь, вспомни, к примеру, часто ли ты у себя перхоть наблюдал до того, как реклама лечебных шампуней полным ходом пошла?

— Редко. Почти никогда. — А почему, как думаешь?

— Не приглядывался?

— Ничего подобного, — рассмеялся Борис, и оттого что серые глаза приятеля по-прежнему скрывались в тени бровей, его усмешка показалась Анатолию зловещей. — Агрессивная рекламная кампания. О! Смотри-ка, а вот и они! — Боря задрал голову и ткнул пальцем куда-то поверх Толикова плеча.

Толик обернулся и, прищурившись, уставился в небо, но ничего особенного там не узрел. Только где-то за силуэтом далекой высотки таял в воздухе звук удаляющихся лопастей.

— Вертолет, видел? Их легко различить по радикально-черному окрасу кабины. Даже стекла тонируют, конспираторы. Это они, чтоб ты знал, перхоть с воздуха разбрасывают. Сволочи! С экрана пудрят нам мозги, а с вертолетов — головы. И таких вертушек, заметь, двадцать штук по одной только Москве. У них аэродром в Кубянке.

Боря, жестикулируя зажатой в кулак сигаретой, засыпал Толика все новыми и новыми фантастическими деталями и подробностями. Стоял он при этом на том же месте, где остановился, но Толику отчего-то казалось, что Борис незаметно подкрадывается к нему и его широкая грудь в домашней майке с лямками становится все ближе, наплывает… Нимало не заботясь производимым оптическим эффектом, Оболенский между тем развивал тему агрессивных рекламных методов.

— Да-да, все так называемые женские циклы — результат действия вируса, изобретенного производителями тампонов и прокладок. Это еще ничего, но знал бы ты, что поставщики виагры в городской водопровод подбрасывают!

— А, — сказал Анатолий, да так и застыл на полуслове. Внезапно нестерпимо зачесался затылок, но Толик мужественно воздержался от почесывания, одновременно попытавшись изгнать из головы мысль о волшебниках за тонированными стеклами радикально-черного вертолета.

— Рот прикрой, — посоветовал Борис. — А то тсариес подцепишь. Видишь, поливалка поехала?.. В три часа дня, а? Аккурат когда все нормальные люди уже пообедали и готовы испортить себе кислотно-щелочной баланс. Совсем совесть потеряли! Ты на номера, на номера посмотри!

Толик посмотрел. На сером заднике облупившейся цистерны выделялись крупные белые буквы: «КРС».

— Вот как надо! — подвел итог Борис и, вздохнув, взял ошеломленного Толика под локоток. — А мы — сказочки, басенки, песенки… Э-эх!.. Ну, чего встал, пошли!

Через пару десятков шагов Анатолий почувствовал, что может идти самостоятельно. Борис тоже заметно воспрял духом.

— Хотя некоторые подвижки уже есть, — заявил он. — Помнишь, пару лет назад по MTV рекламу крутили? «Не убивайте пауков» и все такое прочее, дескать, они же не виноваты, что так мерзко выглядят.

— Ну, — уклончиво ответил Толик.

— Так вот, я тогда решил, это «Гринпис» или ВСОП с жиру бесятся. А сейчас вдруг задумался: а не знакомые ли плавники из-за экрана торчат?

— Думаешь, Щукин?

— А кто еще? И «Тенета» — помнишь, был такой литературный конкурс в сети — наверняка тоже он организовывал. Еще в 96-м. Только грубо, грубо вы тогда работали, Василий Многоточиевич! Слишком уж прямолинейно. А тут надо исподволь, ненавязчиво начинать. С обложек детских книжек, со сказочек…

— С басенок и песенок, — подсказал Толик.

— Ага! Так что не так уж слабо господин Щукин соображает. Учится потихоньку. О! Видал?

Борис неожиданно сорвался с места и в несколько широких шагов поравнялся с идущей впереди миниатюрной блондинкой в голубом джинсовом костюме. На ее плече покачивалась крошечная сумочка в форме сердечка, в руке болтался фирменный пакет «Нивея». Лица блондинки отставший Толик видеть не мог, но то, что он мог видеть, радовало взгляд и стимулировало воображение.

— Милая девушка! — позвал Борис. — Можно вас, буквально на секундочку?

Блондинка отреагировала вполне адекватно: сделала вид, что ничего не слышит.

— Постойте, ну куда же вы! — не сдавался Борис. — Может, это и не бросается в глаза, но выпиливаю лобзиком я еще лучше, чем выжигаю по дереву. Вот поручик, в случае чего, подтвердит.

— Это вы мне? — она остановилась и оглянулась, явив Толику свой лик-весьма приятный, под стать фигуре, но… слишком уж несовершеннолетний. Девица смерила недоверчивым взглядом немолодого мужика в затрапезном трико., но с чрезвычайно обаятельной улыбкой. — Слушаю.