Олег Овчинников - Арахно. В коконе смерти

— Нет, нет, не оборачивайтесь, если можно. Вот так, — Боря пристроился блондинке в затылок, затем присел перед ней, и обернувшись к Толику, поманил пальцем.

— Любуйся, поручик! Наша последняя разработка.

Толике опаской приблизился, нагнулся — и с облегчением разглядел на джинсах девушки, под левым коленом сзади неброскую аппликацию. Наклейка или нашивка из прорезиненной бежевой ткани изображала забавного паучка внутри порезанного на дольки шестиугольника, символизирующего паутину.

— Видишь, уже в массы пошло. Это Вик придумал, наш дизайнер, — объяснил Боря, но с такой гордостью, будто это именно он надоумил модельера заняться аппликацией или научил вписывать паука внутрь шестигранной гайки.

— Вик? Это который голубой? — уточнил Толик.

— А тебе не все равно, голубой он или зеленый? — спросил Боря, и в его голосе Анатолию послышалась неуместная обида. — Или ты гомофоб? К тому же он не гомо, а, как минимум, би.

— Да я что? Ничего я. Он же ко мне не пристает.

— То-то же! Долой предрассудки и дискриминацию! — воззвал Борис, стоя на коленях позади незнакомой девушки, подающей первые признаки нетерпения. — Надо быть терпимым ко всем: к жучкам, паучкам, голубкам…

— К еврейчикам, — непонятно зачем вставил Толик, немедленно об этом пожалев.

— Особенно к еврейчикам! Они же не виноваты, что такими родились. Радуйся, что нашего рыбного спонсора перемкнуло и заклинило на пауках, а не на однополой любви. Вот бы ты сейчас помучился, подбирая эпитеты для… например…

— Секундочка прошла, — напомнила блондинка, которой окончательно наскучила их беседа. — Я могу идти?

— Да-да, конечно! — встрепенулся Боря. — Спасибо, вы очень нам помогли.

— Да ничего.

Точеные каблучки продолжили печатать шаг по нагретому асфальту. Пару секунд спустя Борис Борисович медленно выпрямился, проговорив:

— А над моим предложением, Толь, насчет концептуальщиков-ты подумай.

— Да зачем? Меня все устраивает, зачем мне менять род деятельности? — искренне недоумевал Анатолий, чувствуя, как постепенно приближается к точке внутреннего кипения. Эмоции, копившиеся в нем с момента первого прикосновения паучьих жвал к беззащитному загривку, готовы были выплеснуться направленной струей, пусть не на самого паука, а на его хозяина. — И вообще… Ты мне это как старый друг предлагаешь или как правая рука Щукина? А что, как писатель я, по-вашему, интереса уже не представляю? Может, я с орфографией не в ладах? Или языком владеть перестал? Или… Может, я исписался? А? Тогда какой из меня пиарщик? Лучше уж сразу-к Грищенко, паучьи чучелки опилками набивать. Смотрите, какой помощник для папы Карло! Или к этому твоему гей-дизайнеру — в модели пойти? А что? Мордашка у меня, говорят, смазливая, фигурка тоже ого-го…

— Дур-рак ты, поручик! — неожиданно резко оборвал его Борис, бесцельно плюнул на давно потухшую сигарету и, зашвырнув бычок в придорожные кусты, решительно зашагал прочь.

Толик еще немного постоял на месте, прежде чем броситься догонять друга. В голове его раздавался тихий непрерывный звон. Так звенит тишина, когда в пустой комнате кто-то выключает телевизор.

Перегрелся, подумал Толик. Наверное, я перегрелся. Ох уж это солнце!..

И это был первый звоночек.

С трудом нацеженный глоток водки, вкусом напоминающей напалм, вернул Анатолия к жизни. Вернее сказать, к действительности, поскольку с жизнью его уже мало что связывало. Только несколько ниточек вроде рано постаревшей матери, оставшейся в родном городе, пары приятелей, которых он порой позиционировал как друзей, да несбыточной мечты о Девушке с Золотыми Волосами. Тоненьких ниточек — тоньше водочной струйки из бракованного усекатора, не способных остановить не то что летящий «Боинг» — неуклюжий бумажный самолетик, летающий исключительно вниз.

Толик уныло поглядел себе под ноги, ступни которых отделяло от земли двенадцать этажей типовой панельной высотки. То есть, прикинул он, примерно тридцать три метра. То есть… две с половиной секунды полетного времени. Или три, если с учетом сопротивления воздуха. Хотя чего ему сопротивляться, летчик-то голый.

Между тем во дворе на месте предположительного приземления возник новый персонаж. Некто в огромной клетчатой кепке, из-под которой Толику виднелись только плечи, рукава черной рубашки да иногда носки ботинок. Неизвестный суетился рядом с потревоженной иномаркой — клетчатый колобок кепки катался вокруг красного прямоугольника кузова — и, судя по всему, являлся ее хозяином. Он мог бы просто высунуть руку в форточку, щелкнуть кнопкой брелка и отключить сигнализацию, убедившись, что никакая реальная опасность машине не угрожает, однако предпочел спуститься во двор, чтобы разобраться с проблемой лично.