Александр Фролов - Гребень Дракона

Я щелкнул по «системе», вошел в «свойства» и запросил показать объем памяти. В окошке появилась цифра восемь, лежащая на боку.

– Ладненько! Потом посмотрим, что напичкано в эту бесконечность, – нажав на «стоп», сказал я и посмотрел на Люси, жующую пирожок.

Она допила чай и облизнулась.

– Ну что, Фомич – пойдем дальше?

– Дай-ка сориентироваться. Мы с тобой пошли в спальню не прямо, а налево через мастерскую. Значит, – рассуждал я, – от того входа нам надо идти направо. Тогда вон та левая дверь – скорее всего, туалет.

– Угадал!

– Не угадал, а вычислил!

Служанка-андроид завела меня в спальню. Комната занимала внушительное пространство: десять на двенадцать и восемь метров высотой. Стены и потолок были сплошь обтянуты китайским шелком с замысловатым жаккардовым переплетением, а пол покрывал ковер, напоминающий стриженый газон. Было светло, хотя я нигде не видел ни люстры, ни бра, ни… канделябра. Справа от кабинетной двери была глубокая гардеробная ниша; сдвинутая в сторону её портьера позволяла заглянуть внутрь: у входа стояло трюмо, а стенки представляли собой сплошной платяной шкаф.

Левая стена спальни имела полуовальный оконный проем почти во всю её площадь. С потолочной гардины свисали шторы, раздвинутые по обе стороны окна, за которым уже угас закат и на темно-фиолетовом небе появились первые звезды.

Рядом с окном были расставлены – широкий диван, стол с закругленными углами и пара кресел. За ними расположилась громадная – на двенадцать квадратных метров – кровать с высокими резными спинками. Над ней возвышался парчовый балдахин со свисающими с него золотыми кистями и с пологом из москитной сетки, а по обе её стороны, у изголовья, стояли тумбочки. И кровать, и кресла с широкими подлокотниками, и диван – были изготовлены из белого толстостенного пластика, с виду очень жесткого. За кроватью ещё оставалось метра полтора до правой стены, в которой имелись две двери по углам. Люси указала на них и пояснила:

– Левая – ведет в туалет, а через правую можно пройти по коридору на кухню, в вестибюль, к транслифту, ну, и на мою половину. Выход на лоджию – через вон ту дверь в окне. – Она показала туда глазами, потом махнула рукой в сторону ниши. – Какое-то время тебе придется пользоваться одеждой из гардероба, пока не освоишь Матсеть.

Глянув на гардеробную портьеру и оконные шторы, она щелкнула пальцами, и занавески задернулись.

– Люсик! Что-то нигде не вижу ни магнитофона, ни телевизора. Скучновато будет, однако, – произнес я разочаровано.

Она вновь повторила щелчок. Откуда ни возьмись, появилась прозрачная плоскость размером с лист формата А4 и зависла перед ней в воздухе.

– Фомич, вот тебе пульт управления. Тут и телевизор, и музыка. Включай, что душеньке угодно.

За сегодняшний день я уже устал всему удивляться, поэтому просто подтянул поближе пластину и стал её изучать. Панель пульта имела сенсорные кнопки управления и была разделена на прямоугольники с названиями – экран, фонотека, цветомузыка, голография, камера, галлюцинации. Я ткнул последнюю кнопку и наугад нажал куда-то в открывшийся перечень. В тот же миг заколыхался полог балдахина, под кроватью послышалась возня, и вдруг оттуда выскочил… самый обыкновенный чёрт, с рогами и хвостом. Скорчив ехидную рожу, незваный гость на четвереньках помчался прочь, грохоча копытами, и скрылся в гардеробной нише. Я бросился за ним в погоню, отдернул портьеру, всё ещё продолжающую качаться, забежал в гардероб, но там было пусто. Я пооткрывал все шкафы – в них находилась только одежда, и не было никакого чёрта.

А Люси заливалась от смеха:

– Фомич! Ради бога, выключи ты этот «глюк» на пульте, а то ведь тебе русалки да кикиморы всю ночь спать не дадут.

Из-за оконной шторы вновь показалось бесовское свиное рыло. Я отключил «глюк» – рыло исчезло.

– Да-а, прикольная функция! Ноутбук, что был у меня на работе, частенько глючил, но реальных глюков он сотворить не мог, – с восторгом высказался я, не выпуская пульта из рук.

Нажав кнопку «голография», я выбрал раздел «скульптуры», сдвинул курсор по списку до названия «Афродита» и подтвердил выбор. В воздухе возникло туманное облачко, из которого сформировалась статуя греческой богини любви и красоты, возникшей – по мифу – из морской пены. Скульптура в полный рост висела в воздухе, не касаясь пола. Я погладил Афродиту по бедру и слегка подтолкнул, проверяя её устойчивость. Она послушно сдвинулась; тогда я без труда переместил её в угол к окну и поставил на «газон», приговаривая: