Марат Байпаков - Эрис. Тихе

В простом формованном трапециевидном чехле для двойного авлоса, что за спиной скифянки раздулся странно кожаными боками, сокрыто до поры много необходимых вещей для дня литургии двух всадников. В изящных тонких руках Сибарис расписная амфора, бог Дионис величественно восседает в золотом кресле. В амфоре плещется вино дорогое, сицилийское, лучше с наделов хозяина, для жертвоприношения. Компаньонка сиракузской аристократки достойно несёт дары. Не ломает спину под тяжестью ноши.

Девушка одета в одинаковые роскошные одежды с Мегистой. Тёмно-синий пеплос из тонких египетских тканей элегантно обвивает щиколотки ног при ходьбе. Чёрная накидка с выпуклыми узорами плетения, из прохладной шерсти для лета, подчёркивает девичью стройность компаньонки Мегисты. Причёска, высокая, пышная, сложная, с разноцветными лентами – точная копия праздничной укладки светлых волос жены архонта-фермосфета. Девушка счастлива. Сдержанно улыбается. Её глаза искрятся весельем. Впервые почти равной эллинкам Сибарис отправляется на торжество, богам посвящённое, вступает на камни моста Ортигии. Запах моря окутывает девушку. Сибарис глубоко вдыхает дыхание тёмно-зелёно-синих волн. Закрывает глаза в блаженстве. Утро нового дня щедро обещает дары.

– Аристарх почтенный, прошу тебя, отдай авлос. Буду веселить вас в дороге. – Мегиста обращается перед мостом Ортигии к отставшему гамору. Заполучив двойной авлос и форбею, аристократка оглядывает довольным взглядом компаньонку. Сибарис опускает глаза под её взглядом. Мегиста отворачивается. Жена архонта-фермосфета приветствует следом за мужем всадников Мирона и Граника. Двойной авлос в правой руке поднимается к небу.

– Хайре, гаморы! – поёт медово-сладким голосом Мегиста перед Сибарис. Скифянка почтительно кланяется всадникам на мосту. Мегиста оборачивается к Сибарис. Девушка выказывает понимание хозяйке. Сибарис останавливается. Аристократка открывает мешок для авлоса. Вынимает бранную сальпингу, мило улыбается всадникам, подмигивает, корабельная труба занимает прежнее место.

– Почистила бронзу, моя Сибарис. Вижу, постаралась, – шепчет в благодарность служанке Мегиста. В голосе хозяйки нет беспокойств, страха или тревоги. Мегиста заразительно спокойна. Двойной авлос приникает к губам аристократки. Авлос жены Гермократа беззаботно-весело насмешничает.

– Рада буду умереть сегодня за родную семью, – едва слышно, только для ушей Мегисты, раздаётся от Сибарис. Двойной авлос аристократки после слов скифянки играет чуть громче.

Мост переходит во владение кварталов Ахрадины. Широкие улицы чисты, пустынны. Впереди агора Ахрадины шумит новостями, сплетнями рабов, торгами, криками надсмотрщиков, перетаскиванием грузов, скрипом колёс телег. То скучно-привычные шумы города. Сибарис быстро оглядывается на Ортигию. Тяжёлые крепостные ворота острова бесшумно затворяются. Створки смыкаются на глазах скифянки. На высоких башнях острова появляется стража эфебов. Короткие копья, шлемы, гоплоны на каменных вершинах блестят звёздочками, переливаясь бронзой в лучах восходящего утреннего светила. Более всего этим утром Ортигия напоминает боевой корабль, что вот-вот пристанет к скалам Сицилии. Как знать, быть может, это последний раз, когда видишь живым дом свой? Однако никто из шествующих в театр, кроме Сибарис, не оглядывается назад. Плохая примета – утром искать путь назад. Девушка машет рукой на прощание Ортигии. Несколько золотых звёздочек с башни ворот поднимаются наверх, во взаимности ей отвечая.

Миновав агору Ахрадины, искупавшись в причудливом смешении резких запахов рынков, шествие гаморов встречается с благоухающими дорогими ароматами масел духов трапезитами. Для гаморов у расчётливых трапезитов припасены очаровательные маски-лица. Несколько сотен богачей, граждан и метеков молчаливо приветствуют гаморов. Сибарис не впервые видит «деловых людей с агоры». Не впервые видит их искренность. Скифянка излучает восхищение приёмом трапезитов, оказанным драгоценному хозяину. Сибарис словно сама принимает приветствия. Так приятно видеть широкие объятия, поглаживания лопаток, негромко сказанные пожелания процветания, крепкие рукопожатия, подаренные любимому человеку.

Девушка улыбается. Сияет улыбкой так чистосердечно-тепло, слегка наивно, становясь в лице «милым ребёнком», что умудрённый Ороп прищуривает глаза, уделяет краткое время осмотру компаньонки Мегисты. Жена Гермократа перестаёт играть на авлосе, медленно оборачивается к Сибарис, пытаясь понять причину изумления главы филы трапезитов. Мегиста ревнует, но бакхиадка из рода Ксантиклов слишком горда, чтобы выказать чувства. К трапезитам Мегиста возвращается безлико-равнодушной. Сибарис же заливается краской смущения. Фила известных богачей смотрит на белокурую красавицу сотнями пожирающих глаз. Без стыда трапезиты накидывают на скифянку невидимое покрывало, сотканное из мужского вожделения, опьянения юной красотой, признания за Сибарис женской неотразимости.