Алексей Подольский - Жутко близко

Нужно было бы послать этого говнюка подальше. Но я впустила его. Наверное, просто слишком соскучилась по общению. – Слушай, – сказал Игрек, когда я налила ему крепкого чая и усадила за стол. – Ситуация вышла дерьмовая, я признаю. Когда я узнал, что тебя, так сказать, решили посадить на десять суток, я пытался вмешаться. Но Кучеров задействовал все свои связи, чтобы дело не спустили на тормозах.

Он вздохнул, не решаясь добавить что-то еще. – Ты видел ролик обо мне? – спросила я. – Конечно. Я поэтому и пришел. Слушай, с митингом ты была не права, не надо было его устраивать. Но потом Кучеров перегнул палку. Вся эта грязь на тебя, пока ты сидела в изоляторе. Да еще и Олега приплели… Я последние несколько дней места себе не находил. Не хочу, чтобы ты думала, что я имею к этому какое-то отношение.

– Тогда помоги сделать что-нибудь. – Что? – Не знаю. Мы должны спасти больницу. Спасти город.

– Настя, – он встал из-за стола. – Хватит уже. Кого ты собралась спасать? Ты борешься с будущим, понимаешь? Его просто надо принять. Все, не будет больницы. И Рублевска нашего не будет. Koodreen все решил. – Я ни хрена не понимаю, как мы до такого дошли, что какой-то код на китайском сервере решает, быть нашему городу или нет. – А когда-то было по-другому? Сначала царь решал, потом партия, затем Кремль, теперь вот – алгоритм. А русские люди сделают, что им скажут. – Ты извини, Игрек, – сказала я. – Но ты говоришь как типичный мент.

Когда на следующее утро я открыла глаза, на секунду меня посетила мысль, что, может быть, не нужно идти на работу. После всей той грязи, что вывалил на меня Кучеров, мне не хотелось встречаться с подчиненными. Но куда денешь пациентов? Так что встала и пошла. Коллеги, действительно, встретили меня прохладно. То есть, конечно, поздоровались, покивали сочувственно, но по их глазам я видела: они считают меня человеком пропащим. Не верят, что больницу удастся сохранить. Плюс все эти мерзости в Сувернете. Осмотрев срочных пациентов, я села разгребать электронную почту. Одним из последних пришло письмо от Кати, которую выпустили в тот же день, что и меня. Катя расшифровала все данные из отчета. Я открыла таблицу и уставилась в бесконечные столбики цифр. Даже в расшифрованном виде разобраться в них было непросто. Но я все-таки сделала над собой усилие и побежала взглядом по колонкам: «Общее количество пациентов», «Количество пациентов с сердечно-сосудистыми заболеваниями», «Количество плановых операций», «Количество экстренных операций», «Ампутации», «Процент осложнений после сезонных ОРВИ», «Онкологические заболевания»… Цифры, цифры, цифры. Боль и страдания жителей Рублевска, переведенные в столбцы данных. Что-то меня насторожило в этих цифрах. Я почувствовала, как встрепенулась моя интуиция. Что-то было не так. Я сделала глубокий вдох и стала смотреть еще раз, внимательно. Столбик за столбиком. И скоро поняла, в каком месте мое подсознание всколыхнулось. Позапрошлый год, графа «Количество проведенных ампутаций» – ноль. Как же это – «ноль»? Ну да, ампутации мы проводим, слава богу, не часто. Но два года назад, я хорошо это помню, я ампутировала диабетику Шестакову ногу. Сама работала пилой. Была такая операция! А в расшифрованной таблице ее нет. Я бросилась к шкафу и стала вытаскивать папки с моими отчетами за прошлые годы. Килограммы старой доброй бумаги. Закорючки букв и цифр. Уже чуть выцветшие чернила шариковой ручки. Перетащила папки за рабочий стол, открыла на компьютере Катин файл и села сверять. А через час, встав из-за стола, позвонила Игреку. – Ты хотел помочь? Приезжай ко мне в больницу как можно быстрее.

– Ты уверена в своих цифрах? – спросил Игрек, выслушав меня. – Ты не могла где-то ошибиться? – Я проверила трижды, – покачала я головой. – В статистике, переданной Koodreen’у, везде есть отклонения в меньшую сторону. Где-то на пять процентов, а где-то и на все тридцать. И это можно доказать не только моими подсчетами, но и показаниями врачей. Есть редкие диагнозы, которые врачи хорошо помнят. Если у врача таких пациентов четыре за год, а в отчете написано два, то врач подтвердит, что это очковтирательство. – Статистику для алгоритма формирует муниципалитет, – кивнул Игрек. – Хотя за ними есть надзор из области, чисто теоретически у Кучерова была возможность исправить цифры, особенно если наверху ему это согласовали. Только вопрос – зачем? Кучеров, может, и сволочь, но намеренно рисковать и манипулировать статистикой, чтобы в твоем городе закрыли больницу?.. Это, так сказать, бессмысленно. – Только если у тебя нет в этом личного интереса. – Какого? – Игрек, ну ты же мент, включай голову. Откуда вообще тут взялся Кучеров? Что мы про него знаем? С чего ради правительство прислало в нашу дыру этого золотого мальчика? – Севастьянов?.. Его тесть? – Я уверена, в этом дело. Поищи, в Сувернете все есть: фирмы Севастьянова выигрывают контракты на строительство новых больниц по всей области. И новые корпуса в больницы в Верхнеисетске за счет бюджета наверняка собираются строить они. Только чтобы их построить, обязательно сначала нужно закрыть больницу в Рублевске. А чтобы ее закрыть, надо подтасовать статистику. Они научились обманывать алгоритм и зарабатывать на этом. Вот, забирай. Преступление раскрыто, Лестрейд, вам осталось только схватить преступника.