Джек Вэнс - Ночной огонь

«К сожалению, это так, — вздохнул Джаро. — Тем не менее, кому-то нужно все это делать. Такие вещи всегда поручают новичкам. Кроме того, Гэйнг Нейтцбек не так плох, как может показаться с первого взгляда. Ему нравится, как я работаю; теперь, когда мы встречаемся, он что-то бурчит, а не делает вид, что я не существую. Тем временем, я мало-помалу начинаю разбираться в том, как летают космические корабли».

«И все-таки я тебя не понимаю, — капризно упорствовал Хильер. — Какая польза в таких навыках для молодого человека с твоими способностями? Космическим механикам не так уж много платят — эта сторона их жизни не может тебя привлекать. Тем временем, ты даже не тратишь деньги, выданные тебе на довольствие — твоя мать донесла, что ты их копишь в банке из-под варенья».

«Ну и что? Я коплю деньги с определенной целью».

«С какой именно?» — холодно спросил Хильер, хотя прекрасно знал ответ.

Тем не менее, Джаро вежливо ответил: «Я хочу узнать правду о себе. Эта тайна постоянно занимает мои мысли, и я не успокоюсь, пока ее не разгадаю. Но я не могу просить вас финансировать погоню за призраками. Постараюсь сам заработать необходимые деньги».

Хильер нетерпеливо махнул рукой: «Забудь пока что о разгадке тайн; ученая степень в Институте — необходимое условие обеспеченной жизни. Без нее ты станешь игрушкой в руках судьбы или бродягой».

Джаро молчал, и Хильер строго продолжал: «Настойчиво рекомендую отложить авантюрные поиски — в любом случае, скорее всего, тщетные. В первую очередь тебе нужно заняться важными вещами. Твоя мать и я пожертвуем всем, что у нас есть, для того, чтобы ты получил надлежащее образование — но мы будем противиться любым попыткам сбиться с пути академической карьеры, противоречащим твоим интересам».

В этот момент в комнату зашла Альтея. Ни Хильер, ни Джаро не испытывали никакого желания продолжать разговор, и на том дело кончилось.

Для Джаро три первых года в Лицее промчались так незаметно, что впоследствии, когда он вспоминал об этом времени, оно сливалось в одну неразборчивую картину. Проходили его последние безмятежные дни — никогда больше в его жизни не будет такого душевного покоя.

Тем не менее, даже эти годы не были лишены событий, не говоря уже о сотнях постепенных изменений. Джаро вырос еще на пару вершков и превратился в стройного широкоплечего юношу — скорее жилистого, нежели мускулистого, немногословного и замкнутого в себе. Когда девушки собирались, чтобы поболтать о своих делах, их мнения сходились в том, что Джаро привлекателен, хотя и в несколько аскетическом роде, подобно героям романтических легенд. Какая жалость, что он остался, смешно сказать, профаном!

Во время каникул, наступивших после третьего года обучения в Лицее, Джаро позволили работать в мастерской космического терминала столько, сколько он хотел. Однажды он взялся за выполнение особенно сложного задания. У него все получилось, причем он закончил работу достаточно быстро. Он проверил механизм измерительными приборами и калибрами: по-видимому, все было в порядке. Джаро подписал отчетную ведомость. Обернувшись, он обнаружил, что рядом стоял Гэйнг Нейтцбек. Морщинистое лицо механика, как всегда, сохраняло непроницаемое выражение. Джаро мог только надеяться, что, выполняя инструкции, не допустил никакой ошибки. Нейтцбек взглянул на ведомость и произнес — мягким глуховатым тоном, какого Джаро никогда раньше от него не слышал: «Ты неплохо справился с этой штуковиной: теперь она работает лучше прежнего. Причем у тебя ушло на это не слишком много времени».

«Благодарю вас», — отозвался Джаро.

Гэйнг продолжал: «Впредь можешь считать себя квалифицированным помощником механика — твой оклад соответственно повысится». Нейтцбек достал с полки бугорчатый кувшин из лиловато-серого плавленого камня. Откупорив его, механик щедро наполнил янтарной жидкостью два приземистых керамических стаканчика: «По этому случаю не мешает клюкнуть «Особого старательского» — будь уверен, его не подают в здешних заведениях». Гэйнг пододвинул один стаканчик поближе к Джаро: «Твое здоровье!»

Гэйнг поднес стаканчик ко рту, кивнул и опрокинул содержимое в глотку. Приготовившись к самому худшему, Джаро проглотил добрую половину предложенной ему порции. «Терпение и спокойствие!» — приказал он себе. Теперь ни в коем случае нельзя было давиться и кашлять — от него требовалось вежливое выражение благодарности.